Борис Поршнев - Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства

Проанализируем, что могло толкнуть Ришелье на такой как будто неожиданный ход. Можно указать три источника:

1. Еще в 1625 г. Ришелье замышлял посольство в Москву, о чем сообщает голландец Исаак Масса, собиравшийся тогда пристроиться к этому несостоявшемуся посольству [150] Центральный государственный архив древних актов (ЦГАДА), Дела голландские, 1625 г., стб. 2. . Формально оно должно было явиться ответом на русское посольство Кондырева и Неверова во Францию в 1615 г. Почему же именно в 1625 г. Ришелье вспомнил о Москве? Несомненно потому, что именно в это время, как мы говорили, у него была реальная надежда вовлечь Швецию в войну с Империей. Логика вещей требовала позаботиться, чтобы Восточная Европа ничем не мешала Швеции заниматься западноевропейскими делами. Но в 1625 г. планы Ришелье в отношении Швеции не осуществились. Естественно, что в 1629 г., когда эти планы возродились, вместе с ними возродилась и идея о посольстве в Москву.

2. В 1628 г. группа французских купцов, желавших образовать компанию для торговли с Московией, подала Ришелье докладную записку с изложением основных проблем франко-русской торговли. Они предлагали между прочим ответить наконец на посольство Кондырева 1615 г., т. е. организовать посольство в Москву. Важно подчеркнуть, что один пункт этой докладной записки не мог не подтолкнуть мысль Ришелье непосредственно к идее, что сближение Франции с Москвой может послужить рычагом политического давления на Польшу. Этот пункт гласил: «Кроме тех выгод, которые Франция может извлечь из этих сношений с Московией посредством торговли, король станет еще намного значительнее среди северных государей и особенно перед королем польским, который, не имея врага более могущественного, чем московиты, воздержится впредь способствовать интересам Австрийского дома, ибо его величество [король французский] сможет и повредить ему и оказать услуги перед великим князем Московским» [151] Recueil des instructions donnees aux ambassadeurs et ministres de France, Russie, publie par Rambaud, t. VIII, 1890, p. 23; см. также Безобразов П. В . О сношениях России с Францией. М., 1892, с. 5–6. . Несомненно, что эта докладная записка являлась одной из предпосылок посольства Деэ де Курменена в Москву в 1629 г., хотя не она послужила ближайшей причиной этого посольства.

3. Не подлежит сомнению, что непосредственной причиной посольства Шарнасе и Деэ явилось какое-то полученное в Париже известие о важнейшем политическом решении, действительно принятом в Москве: не ждать, когда окончится срок перемирия с Польско-Литовским государством, а начать воевать с ним, помогая тем самым шведам. Это известие прибыло в Париж, несомненно, не из Швеции, ибо указанное решение было впервые под секретом сообщено в Москве боярами шведским послам Мониеру и Бенгарту в марте 1629 г. [152] ЦГАДА, Дела шведские, 1629 г., стб. 2, лл. 275, 319, 353–354. , а Ришелье уже знал о нем за два месяца до того, в январе 1629 г., когда была составлена инструкция для Шарнасе, гласящая: «… о чем стало известно его величеству».

Нам удалось обнаружить другой источник информации Ришелье — турецкий. Дело в том, что первым, кому сообщили в Москве о решении нарушить перемирие с Польшей, был турецкий посол грек Фома Кантакузин, который тотчас и повез это известие в Турцию (1628 г.). А в Константинополе при дворе султана Мурада IV не было тайн от тех, кто умел платить. Таковым прежде всего являлся постоянный французский посол в Турции Сези. Выдержки из донесений Сези в Париж за 1620–1627 гг., извлеченные из архива французского министерства иностранных дел [153] Акты исторические, относящиеся к России, извлеченные из иностранных архивов и библиотек А. И. Тургеневым, т. II. СПб., 1842. , показывают отличную осведомленность этого французского агента в политике Москвы, а следовательно, и осведомленность в ней парижского правительства. К сожалению, именно интересующее нас донесение Сези за 1628 г. не опубликовано и, по-видимому, вообще отсутствует в архиве. Мы можем только догадываться о нем.

Шарнасе, выполнивший по пути ряд дипломатических поручений в Германии, прибыл в лагерь Сигизмунда III под Мариенбургом в середине июля 1629 г. В это же время туда пришли сведения из Дании о миссии Деэ де Курменена, который отплыл из Дьепа 6 июня и 29 июня высадился в Дании, где его пребывание было отмечено с большой торжественностью [154] Les voyages de М. Des Hayes baron de Courmesnin en Dannemarc, anrichis d'annotations par le sieur P. M. L. Paris, 1664. .

Таким образом, обе составные части «мастерского хода» Ришелье одновременно оказали воздействие на политику Сигизмунда III.