Борис Поршнев - Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства

Между тем, несмотря на отмену при Густаве-Адольфе привилегий для помещичьих крестьян, число рекрутов не могло быть значительно увеличено сравнительно с XVI в. Следовательно, удельный вес шведских крестьян-ратников стремительно падал, подавляющую массу в армии Густав а-Адольфа во время Тридцатилетней войны уже составляли немецкие, шотландские и прочие наемники [231] В армии Густава-Адольфа в 1632 г. насчитывалось лишь 13 тыс. шведов и финнов (см. «История Швеции». М., 1974, с. 190) ( Ред .). . Вместе с тем быстро возрастала и потребность государства в денежной наличности для оплаты этих наемников. При Густаве-Адольфе предпринимаются меры для замены натуральных сборов с крестьян денежными, вводятся многочисленные косвенные налоги, осуществляется меркантилистская торговая политика. Ценой перенапряжения хозяйственных возможностей, разорения массы крестьянских хозяйств государственные доходы Швеции при Густаве-Адольфе росли в таком темпе: в 1613 г. — 600 тыс. серебряных далеров (талеров); в 1620 г. — 1 млн. 200 тыс.; в 1630 г. — 2 млн.; в 1632 г. — 3 млн. 189 тыс. [232] Берендтс Э. Указ, соч., с. 154–167.

И все-таки военные расходы обгоняли этот рост доходов, так что государственный долг увеличивался из года в год. В 1632 г. он составлял 2 млн. 180 тыс. далеров серебром. Понятно, что финансовое положение шведского правительства серьезно улучшилось с того момента, когда оно обрело французскую ежегодную субсидию в 400 тыс. риксдалеров (рейхсталеров). Учтя, что в 1632 г. один риксдалер составлял 1,6 далера серебром, т. е. что французская субсидия в 1 млн. ливров была равна 640 тыс. далеров серебром, мы увидим, что в 1631 г. она соответствовала приблизительно ¼ всего государственного бюджета Швеции и еще большей доле собственно военной части бюджета. Следовательно, представление, что Швеция воевала в Германии в значительной мере на французские деньги и была в этом смысле наемницей Франции, вполне отвечает действительности. Для Франции же с ее высокоразвитыми финансами выплачиваемая шведам сумма представляла неизмеримо меньшую относительную величину (в 1631 г. — не более 1/50 части всего государственного бюджета).

Реже упоминаются историками английские субсидии Швеции. Между тем Карл I в период своего беспарламентского правления (1629–1640) еще пытался играть, особенно вначале, хотя бы некоторую роль в европейской войне, преимущественно скрытую. Между прочим в делах московского Посольского приказа за 1631 г., а именно в донесениях русских послов Ф. Племянникова и А. Аристова, ездивших в Германию к Густаву-Адольфу и попутно детально информировавших московское правительство о международном положении в Европе, мы дважды встретили сообщения о помощи, оказываемой шведам не только французским королем «казною», но и английским королем «людьми» — 12 тыс. пеших и 4 тыс. конных солдат (в другой раз говорится только о 6 тыс. пеших), нанятых им «из своей казны» для Густава-Адольфа [233] ЦГАДА, Дела шведские, 1631 г., стб. 4. Эти донесения представляют ценный источник для историка Тридцатилетней войны, так же как и приложенная к одному из них обширная выборка корреспонденций из европейских газет за январь — март 1631 г., в конце которой стоит помета: «Читано 12 июня 139 (1631) года государю и святейшему государю патриарху в Крестовой палате». . Этот вид субсидии — не в денежной, а в готовой товарной форме — тоже широко практиковался во все время Тридцатилетней войны и принципиально не отличается от первого. Но по размерам своим, если судить по данным цифрам, английская субсидия Густаву-Адольфу не идет ни в какое сравнение с французской субсидией, да и она очень скоро оказалась не по силам Карлу I.

Историки знают также один вид «чрезвычайных доходов» шведской казны, имевший колоссальное значение для войны Густава-Адольфа в Германии, но отнюдь не относимый ими к категории иностранных субсидий. Это — спекуляции шведского правительства хлебом на международном рынке. Переписка канцлера Акселя Оксеншерны в первые годы участия Швеции в Тридцатилетней войне буквально пестрит упоминаниями о хлебе. 4 января 1631 г. он пишет, что, если только государственная монополия хлебной торговли будет сохранена и укреплена, она одна даст достаточный дополнительный доход, чтобы покрыть весь государственный долг и поднять пошатнувшийся кредит Швеции; при этом он называет чрезвычайно осторожную, как увидим, цифру: торговля хлебом впредь будет давать казне ежегодно «более чем 300 тыс. риксдалеров» чистого дохода [234] Цит. по: Cronholm A . Gustav II Adolf in Deutschland, Bd. I. Leipzig, 1875, S. 182. .