Николай Троицкий - Император Наполеон

Отпустив Коленкура, Наполеон почти всю ночь (самую горестную до тех пор за всю его жизнь) просидел в раздумье. Утро 6 апреля 1814 г. застало его готовым к единственно возможному решению. Он вновь пригласил маршалов и в их присутствии написал на листке бумаги пять строк, отныне и навсегда вошедших в мировую историю. Вот эти строки: «Союзные державы провозгласили, что император Наполеон является единственным препятствием к восстановлению мира в Европе. Император, верный своей присяге, объявляет, что он отказывается за себя и за своих наследников от трона Франции и от трона Италии с готовностью пожертвовать всем и даже собственной жизнью для блага Франции. 6 апреля 1814 г., во дворце Фонтенбло. Наполеон» [1366] Correspondance de Napoléon I. T. 27. № 21558. Р. 361. . Маршалы были радостно взволнованы. «Они, — читаем у Е. В. Тарле, — целовали его руки, осыпая уже отрекшегося императора привычной лестью, которой награждали его во время царствования. Сейчас же Коленкур с двумя маршалами повез этот документ в Париж» [1367] Тарле Е. В. Наполеон. С. 438. .

Теперь и враги, и соратники Наполеона могли заключить: все кончено. Парадоксальный факт: в кампании 1814 г., как и в 1812 г. (!), Наполеон не проиграл ни одного сражения (11 из 14 выиграл и три свел вничью), но именно тогда он, в представлении современников, был окончательно побежден. Стендаль не без оснований считал, что «из всех военных подвигов» Наполеона «наибольший восторг потомства будут возбуждать» его победы 1814 г. [1368] Стендаль. Собр. соч. Т. 14. С. 118. Крупнейшие авторитеты, включая А. Жомини, Ф. Энгельса, Е. В. Тарле, ставят эти победы с точки зрения военного искусства вровень с лучшими достижениями наполеоновского гения. «Если итальянская кампания 1796–1797 гг. является самой красивой кампанией генерала Бонапарта, — обобщает их выводы Анри Лашук, — то кампания 1814 г., чудо гения, отваги и воли, — самая совершенная из всех кампаний императора Наполеона» [1369] Лашук А. Цит. соч. С. 695. . Барон М. де Марбо верно заметил: «Самые большие противники императора вынуждены согласиться, что он превзошел сам себя в зимней кампании первых трех месяцев 1814 года» [1370] Марбо М., де. Мемуары. С. 713. . Но победить шестую коалицию в 1814 г. только силами армии без общественной поддержки Наполеон не мог, даже если бы не предал его Талейран, не изменил Мармон. Коалиция все равно задавила бы его громадным и постоянно нараставшим количественным превосходством сил.

Париж в те дни стал штаб — квартирой шестой коалиции. Союзные монархи, их министры, дипломаты и генералы предались двум заботам. Одна их них — празднование одержанной победы, что выражалось в ежедневных молебнах, парадах, балах, визитах и просто в хозяйском лицезрении красот Парижа (который, слава Богу, французы не подвергли сожжению). Александр I преуспевал в этом больше других. Он бывал всюду, осматривал все — от Академии наук до лечебниц для умалишенных (парижане острили, что после его посещений число женщин, сошедших с ума, возросло).

Ощущая себя Агамемноном (царем царей), российский самодержец делал все, что называется, в свое удовольствие, никому не подыгрывая и вынуждая всех приспосабливаться к нему. Так, он обрадовал роялистов, устроив богослужение на месте казни Людовика XVI, но и шокировал их: 16 апреля навестил в Мальмезоне экс — императрицу Жозефину (гуляя по парку, долго беседовал с ней наедине, очарованный ее «кротостью» и «покорностью судьбе» [1371] Кастело А. Жозефина. СПб., 1994. Т. 2. С. 332–333. ). Испортил новоявленному Агамемнону парижские впечатления его визит в Дом инвалидов — к ветеранам Наполеона (и туда его занесло). Он заговорил с изувеченным в сражениях рядовым солдатом, «порадовав» его вестью о мире и о возвращении Бурбонов. «Недоброе дело вы учинили, — ответил царю солдат. — Без нашего императора Наполеона нет и Франции!» [1372] Шильдер Н. К. Вел. кн. Николай Павлович с 1814 по 1822 гг. // Русская старина. 1901. № 6. С. 451.

Здесь уместно сказать, что к восстановлению власти Бурбонов (это и было второй заботой союзных монархов) Александр I относился сдержанно. по-видимому, лагарповский заряд отвращал его симпатии от средневекового, архаичного, хотя и легитимного режима. Кстати, Фредерик Цезарь Лагарп был опять рядом с Александром. Он приехал к царю в январе 1814 г. и уже три месяца не разлучался с ним как его личный советник. 10 апреля Александр демонстративно пожаловал ему высший орган Российской империи — Св. Андрея Первозванного (кавалерами которого не могли быть лица чином ниже генерала), хотя Лагарп имел в России только чин полковника.