Вадим Волобуев - Иоанн Павел II - Поляк на Святом престоле

Апостольское послание Иоанна Павла II Novo millennio ineunte, 31 // Официальный сайт Святого престола. URL: https://bit.ly/354eXbG (дата обращения: 28.01.2019).

Moskwa J . Op. cit. T. IV. S. 202, 205.

Weigel G . Kres i początek… S. 275.

Polak G . Nieznane oblicze… S. 100–101.

Moskwa J . Op. cit. T. IV. S. 120–121.

Weigel G . Kres i początek… S. 303–304.

Ibid. S. 304–305.

Ibid. S. 305.

Ibid. S. 288.

Ambrogetti A . Op. cit. S. 163.

Weigel G . Kres i początek… S. 288–292; Moskwa J . Op. cit. T. IV. S. 229–236.

Обращение Иоанна Павла II к архиепископу Афинскому Христодулу и греческому синоду 4 мая 2001 года // Официальный сайт Святого престола. URL: https://bit.ly/2KuiTsq (дата обращения: 30.01.2019).

Weigel G . Kres i początek… S. 288–289; Moskwa J . Op. cit. T. IV. S. 227.

Совместная декларация Иоанна Павла II и архиепископа Афинского Христодула, подписанная 4 мая 2001 года // Официальный сайт Святого престола. URL: https://bit.ly/3cIn0gM (дата обращения: 30.01.2019).

Moskwa J . Op. cit. T. IV. S. 228.

Weigel G . Kres I początek… S. 292–293; Moskwa J . Op. cit. T. IV. S. 242–247.

Стоит отметить, что некоторые католические биографы Иоанна Павла II, кажется, не вполне сведущи в сути исторического спора. Д. Вейгел, к примеру, на все лады склоняет оперативный псевдоним Алексия II, данный ему в КГБ, и противопоставляет конформистскую позицию РПЦ в советские времена непримиримости греко-католиков. По такой логике выходит, что враждебность Московского патриархата к униатам вызвана главным образом коммунистическим наследием (на подобную мысль наводят фразы вроде следующей: «отдел внешних сношений (патриархии. — В. В. ) в прежние советские времена обучался в КГБ» ( Weigel G . Kres I początek… S. 293)). Но такой подход не объясняет холодности, с которой к Иоанну Павлу II относились также афонские монахи, иерусалимский патриарх Диодор или насельники синайского монастыря святой Екатерины. Вместо того чтобы встроить политику РПЦ в общеправославный контекст, Вейгел предпочел еще раз заклеймить коммунизм, хотя униатство — это, в сущности, та же «тактика салями», которую применяли коммунисты в советском блоке, подчиняя себе оппозиционные партии. Глава украинских греко-католиков архиепископ Любомир Гузар, к которому американский автор обратился за разъяснением причин вражды между православными и католиками, ответил просто: «Они чего-то очень боятся» — и высказал догадку, что боязнь эта проистекает из опасения разлагающего влияния западной культуры (Ibid. S. 296). И даже такой непредубежденный автор, как Яцек Москва, отнюдь не склонный к однобоким выводам, в случае с униатским вопросом позволяет себе довольно опрометчиво заявить: «Московский патриархат, вопреки исторической правде, полагает всю Украину своей канонической территорией. Это касается даже бывшей Галиции, которая никогда не входила в состав царской империи» ( Moskwa J . Op. cit. T. IV… S. 243). Но Московский патриархат ведет свою историю совсем не от царской империи, а от времен куда более ранних. Глава Русской православной церкви стал патриархом в 1589 году, изначально же носил сан митрополита Киевского и всея Руси и сидел последовательно в Киеве, Брянске, Владимире и, наконец, Москве. Титул митрополита Московского и всея Руси он принял в 1461 году. За несколько лет до того с подачи польско-литовских властей, под чьим контролем находились украинские земли, была возрождена митрополичья кафедра в Киеве, чего Москва не признала. Брестская уния 1596 года, на которой пять украинских и белорусских епископов под давлением властей Речи Посполитой подчинились Святому престолу при сохранении греческой обрядности, лишила этих архиереев в глазах православных патриархов всякой легальности, ибо восточная традиция категорически отвергает претензии римского папы на руководство всей церковью. Когда же в 1686 году Константинополь передал Киевскую митрополию под юрисдикцию Русской православной церкви, в Москве сочли это восстановлением утраченного в середине XV века единства. Единства, идущего с момента крещения Руси Владимиром в 988 году. То есть Москва понимает под своей канонической территорией все земли, на которые юрисдикция Русской православной церкви распространялась изначально (в период Киевской Руси) либо распространилась с ходом истории (в период Российской империи). Понятно, что по такой логике места для униатов просто не остается. Дремучесть? Отнюдь. Всего лишь особенность мировосприятия клира. Вспомним высказывание одного из сотрудников римской курии, переданное Вейгелом: «Мы здесь мыслим в категориях столетий». И патриархия не одинока в столь архаичных взглядах — тот же Иоанн Павел II весь понтификат посвятил возрождению под сенью Святого престола единой церкви, распавшейся еще в XI веке. Аналогичным образом и РПЦ стремится возродить церковные реалии того времени, когда еще не было никаких греко-католиков. Автор французской биографии Войтылы Б. Леконт оказался более нейтрален, но и он не избежал ошибки, когда отнес к числу православных стран Армению ( Lecomte B . Op. cit. S. 555), хотя подавляющее большинство тамошних христиан исповедуют монофизитство. Наконец, Т. Шульц просто обнаруживает незнание организационной структуры РПЦ, когда в рассказе о праздновании тысячелетия христианства на Руси именует митрополита киевского Филарета патриархом, явно не подозревая, что Украина в то время подчинялась патриарху московскому Пимену, а Филарет занимал положение рангом ниже ( Szulc T . Op. cit. S. 394).