Олег Кузнецов - Рыцарь Дикого поля. Князь Д. И. Вишневецкий

Вполне очевидно, что никто из московских военачальников, действовавших в 1559 году на южном (поднепровском) театре военных действий, в отсутствие князя Д.И. Вишневецкого, посланного с войском под Азов, не смог бы реализовать этих планов, объективно не имея той поддержки от днепровских казаков, которой обладал сам князь. Как известно, воевода Ф.А. Адашев, который командовал в тот год группировкой московских служилых людей на Днепре, ограничился тогда очередным успешным набегом на владения Крымского ханства в Северном Причерноморье, не предпринимая попыток закрепить свой успех возведением каких-либо фортификационных сооружений (сделать это ему было не с кем и не из чего).

Следовательно, сведения, инициатором которых стал пан О. Халецкий, о возможном строительстве замка в урочище Монастырище были, скорее всего, спровоцированы членами семейного клана князей Вишневецких, лишившихся в результате ухода князя Дмитрия на московскую службу прежнего административного веса в среде феодальной знати Волыни. По крайней мере, в пользу этой версии свидетельствуют результаты действий, продиктованных Сигизмунду II Августу аристократией Великого княжества Литовского.

Во-первых, как мы уже знаем, на должность старосты Черкасского и Каневского практически сразу был назначен двоюродный брат князя Дмитрия князь Михаил Александрович Вишневецкий, сменивший на этом посту пана О. Халецкого и ставший основным переговорщиком о возвращении героя нашего повествования в земли польско-литовского государства. Иными словами, род князей Вишневецких вернул себе контроль над должностью старосты двух поветов как источником материального благосостояния, административного статуса и социального престижа в среде местных феодалов.

Во-вторых, был поднят вопрос об амнистии и полной реабилитации князя Дмитрия за государственную измену, выразившуюся в его переходе на службу московского царю Ивану IV Васильевичу в 1556 году, что опять же было на руку представителям этой княжеской фамилии.

В-третьих, на фоне всего сказанного выше закономерное подозрение у нас вызывает тот факт, что челобитную о возвращении в земли Великого княжества Литовского князь Дмитрий Вишневецкий отправляет Сигизмунду II Августу именно из урочища Монастырище, где по всем отложившимся в источниках сведениям «планировалось» строительство крепости Московского государства, что, в свою очередь, поднимает закономерный вопрос: а не были все эти действия звеньями одной цепи целенаправленного шантажа монарха Речи Посполитой князем и его родственниками? Мол, если не будет ему полного прощения, он все-таки построит замок…

Естественно, высказанные выше конспирологические предположения относятся к области схоластических рассуждений, но могут приниматься как версия, объясняющая взаимосвязь и последовательность развития событий с участием Д.И. Вишневецкого летом-осенью 1561 года. При этом становится очевидной схожесть образа действий князя, совершенных им в 1553 году под Очаковым и в 1561 году под Черкассами: в обоих случаях он с крупным военным отрядом приходил к границам ослабленного войной и связанным с ней разорением государства и «просил» просил власти приграничных областей о покровительстве ему самому и его людям. Что могло последовать в случае отказа, не трудно предположить: грабеж местного населения, захват пленных, угон скота, возможно, уничтожение слабо приспособленных к обороне фортификационных сооружений, скажем, Каневского замка и возвращение с «трофеями» в Московию с клятвенным уверением царя в своей верности и объяснением переговоров с двоюродными братьями «военной хитростью», позволившей усыпить бдительность противника. Факт того, что в случае успеха кампании в Среднем Поднепровье такие «объяснения» князя Д.И. Вишневецкого вполне устроили бы царя Ивана IV Васильевича, не вызывает сомнений, ведь «устроили» же они короля польского и великого князя литовского Сигизмунда II Августа.

Вскоре по возвращении на жительство в польско-литовское государство князь стал центральной фигурой военно-политической авантюры, организованной польским магнатом паном Ольбрехтом Ласским. Находясь в Кракове и тесно сойдясь с паном Ласским, владевшим молдавской крепостью Хотин и мечтавшим присоединить всю Молдавию к Польше, Д.И. Вишневецкий задумал новое дело: он решился овладеть Валахией и сделаться ее господарем. С формально-правовой точки зрения, согласно династическим традициям наследования того времени князь имел существенные шансы приобрести себе этот престол не только по праву силы, но и по праву крови: его мачеха (вторая жена князя Ивана Михайловича Вишневецкого) Магдалена Деспот происходила из рода молдавских господарей, также как и ее сестра Елизавета, состоявшая в замужестве за князем Федором Михайловичем, родным дядей нашего героя, и захваченная крымскими татарами в плен вместе с мужем в 1549 году. Однако род Деспотов к тому времени по мужской линии уже пресекся, и страна погрузилась в междоусобную войну за власть сторонников двух партий — самозваного господаря Якова Василида и боярина Томши, ставшего более известного истории под именем молдавского господаря Стефана IX.