Дмитрий Мачинский - Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 2

То, что в Заонежье издавна был административный центр, доказывается тем, что в перечне погостов «Обонежского ряда» (XIII в.), присоединенном к грамоте Святослава 1137 г., упоминается пункт «у Кокорка», который А. Н. Насонов без достаточных оснований локализовал в Приладожье на Ояти у д. Коковичи и который с большим основанием локализуется на о. Кокорино, именуемом в писцовых книгах XVI в. «Кокоркин остров», т. е. практически так же, как погост в перечне «Обонежского ряда» (Насонов 1951: 97–98, карта между с. 80–81; Витов 1968: 266–273, карта на вкладке). Предполагаемое отождествление погоста «у Кокорки» (XIII в.) и пункта «Кокорин остров» (XVI в.) в Заонежье позволяет наконец понять, почему «Обонежский ряд» называется именно «Обонежским», хотя все его погосты расположены (по А. Н. Насонову) в Приладожье. Поскольку в XIII в. почти все (в том числе наиболее богатые) погосты «Обонежского ряда» находились в Приладожье, постольку само название «ряда» явно восходит к более раннему времени, т. е. X–XI вв., когда Заонежье занимало более заметное место в экономике Северо-Запада. В это время и в Восточном Приладожье, и в Заонежье возникают сходные по конструкции, обряду и инвентарю курганы (в частности, на о. Кокорка – Кокорино и у д. Челмужи в Заонежье) и зарываются сходные по составу монет клады (в Заонежье – Петрозаводский и на оз. Сандал). В Заонежье представлена отдельными памятниками X–XI вв. та же яркая приладожская курганная культура конца IX – начала XII в. (Спиридонов 1987: 7–10), которая принадлежала этносоциуму, известному в X–XII вв. под именем «кюльфинги» или «колбяги». Эти факты, а также богатые монетные клады XI – начала XII в. на слабо заселенной Свири говорят о важном торгово-данническом пути X–XI вв., ведущем в первую очередь в Заонежье и связанном с расцветом пушных промыслов и торговли.

Единственный серьезно аргументированный вариант происхождения слова «русь» – это (предложенное в 1844 г. А. Куником и развитое рядом ученых) выведение его из прибалтийско-финского *rötsi>Rötsi, Ruotsi («шведы», «Швеция»), которое, в свою очередь, с наибольшей вероятностью выводится из древнесеверогерманского *roþ(e)R, *rođ(e)R (возможно, звучавшего как *roþez, *rođez) и старошведского roþer (гребля, гребной поход, пролив между островами) и производного от него *rōsmæn, rоdsmæn, rodhsin, rodskarlar (гребцы, жители шхер; ср. норвежск. rossman – «рыбак»), как именовались в древности жители побережья Средней Швеции, которое и носит названия, происходящие от того же корня (*Roþslagen, Roþez, Rodslagen, Roslagen, Roden) (Kunik 1844; 1845; Томсен 1891; Ekblom 1957; Попов 1973: 46–63; Ekbo 1981).

В начале IX в. для обозначения некоего этносоциума Восточной Европы уже применялось как шведское название «рос» (Rhos Бертинских анналов, 839 г.), восходящее непосредственно к скандинавскому *roþeR или roþsmæn (или другому композиту с основой roþs), так и славянское название «русь» (Ruzzi Баварского географа, ранее 821 г.), восходящее к финскому *rōtsi, Ruotsi.

По сообщению арабоязычного писателя Ибн Хордадбеха (отражающего реальность 840-х гг.), этносоциум «русь» располагается у отда-леннейших пределов «сакалиба» и характеризуется как «вид сакалиба», т. е. его базовая территория находится у северной границы славян (Поволховье?) и этнически «русь» относится к славянам или славяно-балтам. Однако, по синхронным данным Бертинских анналов, известно, что в составе «народа рос» были шведы, а правитель его именовался титулом «хакан» (в подражание и «в пику» хазарам). Проникая по Донско-Волжскому пути на Передний Восток, эта славяно-скандинавская «русь» поставляет туда (согласно Ибн Хордадбеху) прекрасные меха (лучшие из которых, по данным восточных авторов X в., происходят из южного пограничья таежной зоны) и великолепные мечи (несомненно, рейнские мечи, попадавшие в Восточную Европу с конца VIII в. через Балтику и Приладожье). По археологическим данным и письменным источникам, опорные пункты этого нового для Восточной Европы этносоциума могли, скорее всего, находиться в Поволховье (Ладога/Альдейгья с 750-х гг.; «Холопий городок» – не позднее 800-х гг.; «Рюриково городище»/Невогард (?) – с середины IX в.) и на Сяси («городище у с. Городище»/Алаборг (?) – с конца VIII в.).

Следы интенсивного взаимодействия скандинавов и славян в добыче пушнины и торговле ею на севере Европы с середины VIII в. отражены в проникновении в германские языки славянского слова «соболь» (др.-в. – нем. zobil, 767 г., др. – шв. sobel) (Назаренко 1984: 92). Археологические материалы Старой Ладоги говорят о непосредственном совместном проживании и взаимодействии скандинавов и славяно-балтов в Поволховье уже с 760-х гг. (Давидан 1974: 15–18; Мачинский, Кузьмин, Мачинская 1986). Однако непосредственное взаимодействие не могло привести к появлению у славян этнонима «русь», возникновение которого было возможно лишь при финском посредничестве, которое реально могло иметь место в более раннее время, до середины VIII в. Само возникновение исходного названия «рос» на базе *roþeR, roþsmæn (гребля, гребцы) как самообозначения некой социотерриториальной группы свеев (шведов) относится, вероятно, ко времени до VII в. н. э., когда в употребление широко входит парус. После этого, в условиях господства на Балтике западных ветров, чисто гребные экспедиции за море становились редкостью, и слово типа *roþsmæn (гребцы) уже не могло стать основным самообозначением у приморских свеев, практикующих постоянные поездки на восток.