Дмитрий Мачинский - Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 1

Наиболее честно и точно проблема исчезновения культуры поздней штрихованной керамики была сформулирована в работах рано ушедшего из жизни литовского археолога Витаутаса Ушинскаса. Констатируя, что культуру штрихованной керамики «на территории восточной Литвы <���…> сменила культура восточнолитовских курганов <���…>, а в средней полосе Белоруссии — банцеровская культура», он отмечает: «Исчезновение культуры штрихованной керамики характеризуется исчезновением самой штрихованной керамики, распространением ошершавленной, прекращением использования многих городищ, распространением открытых селищ, появлением погребальных памятников. Именно распространение могильников и служит главным признаком происшедшей смены культур…». Но при этом В. Ушинскас отнюдь не считает, что носители культуры поздней штрихованной керамики были уничтожены пришельцами или даже жестко вытеснены ими. Он считает, что «корректно <���…> исчезновение культуры штрихованной керамики — объяснить уходом основной части ее носителей» и что в связи с этим «и роль культуры штрихованной керамики в процессе этногенеза балтов следует признать весьма ограниченной» (Ушинскас 1989: 65–67).

Куда же ушли «штриховики», если с северо-запада и запада их поджимали балты (культура восточнолитовских курганов), а с северо-востока их территорию, видимо, уже после ухода большинства «штриховиков» заселяют с конца IV в. носители банцеровской культуры (вероятно, тоже балты, восточные)? Остается один путь — на юг, куда и стремились venethi Тацита, и небезуспешно, как это явствует из размещения этносов venadisarmatae и venedi на Певтингеровой карте. А если культура поздней штрихованной керамики и памятники с ее элементами оставлены не балтами, то кем? Ответ для I–III вв. однозначен: праславянами, которые, видимо, уже обрели свое самоназвание *slavēni/*slavāni.

Отказавшись от собственной интерпретации, А. А. Егорейченко зато посвящает много места полемике с Д. А. Мачинским (Егорейченко 2006: 12, 115–117) [191]. Поскольку выше моя концепция была изложена достаточно подробно, здесь я приведу только пассаж, в коем А. А. Егорейченко характеризует мою «теорию» в целом: «Согласно этой теории, носители КПШК имели прямое отношение к славянскому этногенезу. По мнению Д. А. Мачинского, носителей культуры следует идентифицировать с западными славянами, которые в первых веках новой эры переселились в Прикарпатье, а затем вернулись обратно на историческую родину (Мачинский 1981: 31–53)» (Егорейченко 2006: 115).

Что поймет читатель из этого текста? Под «западными славянами» общепринято понимать поляков, кашубов, чехов, словаков и т. д. Значит, это только их предками оказываются «носители» культуры поздней штрихованной керамики? И все они, вместе со своей культурой «в первые века н. э.» (т. е. в I–II вв.) «переселились в Прикарпатье», т. е. ушли из Литвы и Беларуси? А потом оттуда вернулись (как явствует из текста Егорейченко, с той же культурой, т. е. культурой поздней штрихованной керамики) «на историческую родину»? Я вынужден показать, цитируя собственные статьи, что этот «вывод» основан на вырванных из контекста формулировках и на неумении читать чужие концептуальные работы.

Процитирую свою статью 1981 г.:

…На базе… этих памятников… формируется… Пеньковская культура, достаточно хорошо увязываемая с антами, юго-восточной группой славянства конца IV — начала VII в. <���…> Если истоки антов уже прослеживаются, то значительно хуже обстоит дело с истоками культуры основного ствола славянства, известного древнерусской традиции под именем «словене» (sclaveni, sclavini греко-римских авторов).

«Склавенская» культура, именуемая культурой Корчак или Пражской (далее КПК) распространялась в VI–VII вв. от бассейна… Эльбы на западе до киевского Поднепровья на востоке. <���…>

Западная ветвь славянства (словене) (т. е., как следует из первой цитаты, это «основной ствол славянства», названный здесь «западной ветвью» лишь по отношению к юго-восточным антам, боковой ветви «славянского древа». — Д. М.), видимо являвшаяся носителем КШК, уже в конце I–II в. н. э., после разгрома зарубинецкой культуры, предпринимает попытку прорваться на юг, в Прикарпатье. Зона их набегов в это время соответствует зоне археологической трудноуловимости, простирающейся к югу от КШК (Мачинский 1981: 32–33, 36).

Далее — о «Дунайском этапе» славянской истории и об обратном движении из Дунайско-Карпатского региона после середины VII в. отдельных групп «словен» (уже с совершенно иной культурой) в свою восточно-европейскую «прародину» и севернее, на берега Ильменя. Моя идея состояла не в распространении культуры штрихованной керамики на юг, а потом обратно на север, а в способности ее носителей — венетов-ст(л)аванов — к кардинальной трансформации своей культуры в новом культурно-историческом контексте на более южных территориях — идея, которую блестяще подтвердил сам А. А. Егорейченко, выявив «взрывной» характер трансформации культуры ранней штрихованной керамики в культуру поздней штрихованной керамики даже в пределах единой зоны «лесных восточно-европейских культур», а теперь подтверждают и другие исследователи, выявляя в Полесье памятники конца I — начала III в. с элементами культуры поздней штрихованной керамики и зарубинецкой культуры (Белявец, Вергей) и даже допуская участие первой в формировании «славянской» корчакско-пражской культуры (Гавритухин).