Олег Ивик - Троя - Пять тысяч лет реальности и мифа

Поэтому Энею суждено было спастись, чтобы возглавить оставшихся в живых троянцев. А его сыну Юлу предстояло стать родоначальником римского рода Юлиев. Отметим, что если дарданец Эней не был троянцем в полном смысле слова, то его жена Креуса приходилась дочерью Приаму и Гекубе и Юл был, соответственно, внуком властителей Илиона.

Римляне придавали очень большое значение своему троянскому происхождению. Поскольку, по их же легендам, сразу после основания Вечного города туда по призыву Ромула хлынули разного рода преступники и проходимцы, {506} 506 Liv., I.8.5–7. патрицианские семьи ценили тот факт, что в их генеалогии есть и более пристойные корни. Когда же в конце I века до н. э., после недолгого правления Гая Юлия Цезаря, у власти в лице Октавиана Августа окончательно утвердился род Юлиев, правящая династия была не против напомнить добрым римлянам о своем божественном предке. Сын Афродиты Эней их в этом качестве вполне устраивал, но подробности его биографии были разбросаны в разных источниках, и не всегда эти подробности служили к вящей славе императорского дома. Поэтому идея Вергилия написать поэму, восславляющую Энея, а главное, утверждающую, что после падения Трои герой не остался царствовать в Троаде, а переселился в Италию, нашла горячую поддержку императора, который лично позаботился о публикации «Энеиды» (Вергилий не успел закончить поэму и завещал ее уничтожить).

Направлять свой стилос на благо владыки Рима поэту было не впервой: к этому времени Вергилию уже случалось создавать произведения, восславляющие Августа, за что благодарный император дважды спасал его имения от конфискации. В связи со всем этим «Энеиду», конечно, нельзя назвать вполне независимым источником. Другие античные авторы если что-то и добавляли к древним сказаниям «от себя», то делали это, повинуясь голосу божественных муз; для Вергилия же император был не менее важной «музой». Тем не менее «Энеида» — основной связный и подробный текст, посвященный Энею, и его нельзя игнорировать. Поэтому обратимся на некоторое время к сыну Анхиза и его деяниям в изложении Вергилия.

Как пишет знаменитый римлянин, в ночь взятия Трои Энею явился во сне Гектор и сказал:

Эней вскочил с ложа и узнал, что город уже захвачен неприятелем. Некоторое время он, игнорируя слова Гектора, пытался возглавить оборону, но эти попытки не увенчались успехом. Когда его маленький отряд был разбит, Эней увидел на пороге святилища Елену, которая «в убежище тайном скрывалась молча, в надежде спастись».

Эней вспомнил обо всех бедах, которые навлекла Елена на жителей Троады и на окрестные народы. Его возмутила мысль, что красавица вернется в родную Спарту, где ей будут служить рабы-троянцы, взятые в плен Менелаем, и дарданец уже готов был кинуться на Елену с оружием в руках, но между ним и его жертвой внезапно встала Афродита. Она напомнила сыну, что не Елена, а лишь воля богов — причина всех несчастий троянцев. Богиня рассеяла туман, скрывающий богов от взглядов смертных людей, и Эней увидел, что боги поддерживают ахейцев, а Посейдон собственноручно крушит стену, им же некогда возведенную.

Афродита велела Энею забыть о мести и подумать об отце Анхизе, жене Креусе и сыне Аскании (который носил также второе имя Юл). Дарданец внял наставлениям матери, кинулся в дом, в котором жила его семья, и приказал слугам идти за городскую стену, на пригорок, где стоял заброшенный храм Деметры и рос священный кипарис. Добираться туда он велел «с разных сторон» — чтобы не привлекать внимания врагов. Анхиза он попросил захватить с собой семейные святыни — сам он не смел коснуться их руками, обагренными кровью. Анхиз выполнил просьбу сына, но идти самостоятельно он не мог — напомним, что дарданец был парализован молнией Зевса. Поэтому Эней посадил отца на плечи, взял сына за руку, а жене велел идти следом.

Городские ворота уже показались перед ними, но тут беглецы наткнулись на отряд ахейцев. Эней пустился бежать и, когда достиг храма Деметры, обнаружил, что жена исчезла. Спрятав отца, сына и собравшихся здесь слуг в укромной долине, Эней вернулся в город. Долго метался он по пылающей Трое и искал свою Креусу, но тщетно. Он видел, как ахейцы грабили город. Видел он и Одиссея с Фениксом, стоявших возле храма Геры и охранявших награбленные сокровища.