Олег Ивик - Троя - Пять тысяч лет реальности и мифа

Все это выглядело достаточно убедительно, а если у кого-то из троянцев еще оставались сомнения, их развеяло случившееся тут же трагическое происшествие: из моря выплыли две змеи и задушили Лаокоона и двух его сыновей. Змей этих по непонятному капризу послал Аполлон, который до сих пор выступал на стороне троянцев. Правда, у Аполлона были претензии лично к Лаокоону — в свое время жрец выбрал не ту, с точки зрения бога, жену. Однако в данном случае пострадал не только непослушный жрец, но и весь город: троянцы решили, что гибель Лаокоона и его сыновей — это месть богов за то, что жрец посмел ударить копьем священного коня.

Поскольку конь был слишком велик и не проходил в городские ворота, троянцы пробили брешь в стене и на катках втащили скульптуру внутрь. При этом конь трижды «спотыкался» о препятствия, и внутри его звенело оружие, но ослепленные троянцы ничего не хотели слышать. {491} 491 Встреча троянцев с конем была описана по: Hyg., Fab., 135; Apollod., Ер.5.16–19; Verg., Aen., II.

Тогда же случилось еще одно не вполне понятное происшествие, которое, впрочем, не имело особых последствий. От Гомера мы знаем, что Елена давно уже сожалела о своем бегстве от Менелая и мечтала о возвращении в Спарту. Вероятно, она догадалась о хитрости с конем. Но вместо того чтобы молча ждать желанной ей победы Агамемнона и Менелая, коварная красавица вдруг решила вновь предать своих бывших земляков и родственников. Она подошла к коню вместе с новым мужем Деифобом и стала по очереди звать знатнейших ахейцев, «голосу полное сходство придав с голосами супруг их».

Вообще говоря, даже если допустить наличие у Елены такого невероятного подражательного дара, жен этих самых ахейцев она видела и слышала в лучшем случае двадцать лет тому назад, и то далеко не всех. Тем не менее некоторые из ахейцев купились на ее уловку и хотели выскочить наружу или, по крайней мере, откликнуться на зов. Удержались они только благодаря Одиссею. Интересно, что Менелай, который позднее вспоминал эту историю, не упрекал жену и находил ее поступку вполне резонное объяснение:

Итак, беспечные троянцы втащили коня в город и на радостях пировали, принося благодарственные жертвы богам. Когда же наступила ночь и все улеглись спать, Синон зажег на кургане Ахиллеса огонь {493} 493 Apollod., Ep.5.19. и этим дал знать своим товарищам по оружию, что хитрость удалась. Отметим, кстати, что огонь, зажженный на холме, который издавна назывался курганом Ахиллеса, с Тенедоса увидеть невозможно или, по крайней мере, очень маловероятно. А вот огонь, пылающий на северном мысу бухты Бесика, был прекрасно виден на острове.

Кроме того, если верить Вергилию, огненный знак подала ахейцам и Елена:

Армада Агамемнона отчалила от Тенедоса и подошла к берегу Троады. Расстояние от острова до берегов залива Бесика — около десяти километров, поэтому ахейцам не пришлось плыть долго, даже если им не повезло с ветром. Приближаясь, они дали Синону ответный знак, запалив огонь на корабле Агамемнона. Тем временем Синон вернулся в город и выпустил из коня всех, кто был там спрятан. Ахейцы перебили городскую стражу и распахнули ворота.

Захватчики врывались в дома и убивали спящих раньше, чем те успевали схватиться за оружие. Но понемногу троянцы стали вооружаться и даже объединяться в отряды. На улицах и в домах закипела битва. Позднее Эней вспоминал:

Эней возглавил один из небольших троянских отрядов. Его воины переоделись в доспехи убитых врагов, и эта уловка на некоторое время помогла им затесаться среди ахейцев и поражать врага изнутри. Но потом их выдал «выговор странный», и они были разбиты.