Иван Саблин - Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации

Нехватка иностранной поддержки и неспособность Политцентра мобилизовать даже население Иркутской губернии (губернский союз профсоюзов отверг идею сибирской независимости и поддержал советскую Конституцию) [447] ГАРФ. Ф. Р-341. Оп. 1. Д. 4. Л. 15–20 (Протокол заседания Временного совета Сибирского народного управления, 19 января 1920 г.); Д. 5. Л. 10 (В Политический центр от Иркутского губернского союза профессиональных союзов, 12 января 1920 г.). означали, что желающим умеренно социалистической власти в Сибири остается надеяться лишь на добрую волю большевиков. По словам Гинса, некоторые эсеры с самого начала сообщали ему, что притязания на независимость делаются только для вида, поскольку Политцентр намерен закончить Гражданскую войну, разделившую демократию (в социалистическом смысле) на два враждебных лагеря, а то и покориться большевикам [448] Гинс Г. К. Сибирь, союзники и Колчак. T. 2. C. 538–545. . Как бы то ни было, на встрече с Революционным военным советом (Реввоенсоветом) Пятой Красной армии и Сибирским революционным комитетом (Сибревкомом) в Томске 19 января 1920 года делегация Политцентра пыталась убедить советскую сторону, что социалистическое единство и формирование буферного государства – единственный способ защитить Российское государство от иностранного империализма, в первую очередь японского [449] ГАРФ. Ф. Р-341. Оп. 1. Д. 86. Л. 29–32 об. (Журнал объединенного заседания мирной делегации Политического центра с Реввоенсоветом Пятой армии и Сибревкомом, 19 января 1920 г.). .

К началу 1920 года возросло и число корейских и бурят-монгольских националистов, считавших большевиков возможными союзниками в своих партикуляристских проектах. В конце 1919 года Пак Дин Шунь, дальневосточный корейский активист и союзник Ли Дон Хви, сообщил Москве о формировании Корейской социалистической партии, сотрудничающей с корейскими христианами-националистами. Участвуя в Седьмом Всероссийском съезде Советов (Москва, 5–9 декабря 1919 г.) как представитель Корейской социалистической партии, Пак Дин Шунь выразил от лица своей организации уверенность, что, когда Красная армия придет на Дальний Восток, корейцы поднимутся и вступят в бой под знаменем Коминтерна: это будет бой за корейскую родину, которая должна стать пролетарской республикой. Делая упор на интернационализм, он утверждал, что Движение 1 марта потерпело неудачу из-за нехватки контактов с японскими пролетариями, но в то же время он выступал за антиимпериалистическое сотрудничество с корейской и китайской буржуазией во имя национальной независимости. В этом же месяце Корейская социалистическая партия, все еще под названием Союза корейских социалистов, была принята в Коминтерн [450] ВКП(б), Коминтерн и Корея. C. 6–7, 45–48. .

В то время как корейские политики говорили о национальной независимости, Ринчино в своем анализе политики в Восточной Азии выказывал поддержку российскому империализму. В докладе, который он 10 декабря 1919 года подал в Коминтерн от имени своего брата Эрдэни, Ринчино признал провал идеи монгольской федерации. Действительно, этот проект привел не к созданию единого государственного образования, а к возвращению китайской армии и отмене автономии Внешней Монголии в конце 1919 года. Скрывая свою собственную роль в проекте, Ринчино подавал его как инструмент японской политики и выражал надежду, что Россия (с которой он идентифицировал себя) вскоре снова станет сильной, вернет свои позиции в Монголии и потребует от Китая сатисфакции за нарушение соглашений 1913 и 1915 годов [451] Монголия в документах Коминтерна (1919–1934) / Науч. ред. Б. В. Базаров; авторы-сост. И. И. Кудрявцев (отв. сост.), В. Б. Базаров, Л. B. Курас, С. М. Розенталь, А. К. Сорокин, В. Н. Шепелев. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2012. Ч. I. 1919–1929. С. 27; Базаров Б. В., Жабаева Л. Б. Бурятские национальные демократы и общественно-политическая мысль монгольских народов в первой трети XX века. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2008. С. 173. . Таким образом, возросший интерес корейских и бурят-монгольских националистов к сотрудничеству с Москвой предоставил большевикам возможность либо проводить политику нового империализма, подразумевавшего создание зависимых государств под эгидой Коминтерна, либо вернуться к традиционному империализму, заняв место Российской империи в Восточной Азии.

В эпоху русской революции 1917 года социализм стал куда более популярен среди интеллигенции, чем во время Первой русской революции 1905–1907 годов, но в большинстве своем она по-прежнему выступала за демократическую форму правления. Популярность леволиберального постимперского национализма повлияла на взлет националистических движений, считавших соответствующие национальные сообщества частью большей по размеру гражданской нации – феномен, позволивший Илье Герасимову говорить о Великой имперской революции [452] Gerasimov I. The Great Imperial Revolution. . Лето и осень 1917 года стали временем наивысшей популярности сибирских областников, достигнутой благодаря союзу с эсерами и поддержке в леволиберальных кругах децентрализации в целом. Хотя дальневосточные политики принимали участие в съездах сибирских областников и использовали их словарь, они выдвинули альтернативный региональный проект. Он был куда менее сложным, чем сибирское областничество, и заимствовал основные свои черты из леволиберального национализма военного времени, выдвигавшего на передний план децентрализацию и региональные экономические интересы, а не создание отдельного государственного (автономного) образования на Дальнем Востоке.