Иван Саблин - Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации

Консолидация интересов Дальнего Востока не противоречила ни его единству с Сибирью, ни модели самоорганизации империи снизу вверх, предлагаемой леволиберальными депутатами. В 1915 году Прищепенко возглавил военно-промышленный комитет в Благовещенске [283] Кочеткова И. С. Общественные организации юга Дальнего Востока России; Сафронов С. А. Участие Сибирской парламентской группы в работе III Государственной думы. . В 1916 году, когда возобновились попытки ввести земское самоуправление в Сибири, депутаты-дальневосточники в очередной раз показали свою приверженность интересам всей Сибири. Русанов и другие члены Сибирской парламентской группы выступили против попытки правительства раздробить сибирскую общественность, введя земства только в Томской и Тобольской губерниях, и потребовали всесибирского земства, от Урала до Тихого океана. Выступая за региональное самоуправление, Русанов использовал аргумент, привычный для активистов из колоний других империй, – о необходимости более широкого самоуправления в связи с участием в обороне империи. Он заявлял, что Русско-японская война доказала единство Сибири с Российской империей. Кроме того, в Первую мировую войну Сибирь «послала в окопы своих лучших сынов», но не могла принимать участия во Всероссийском земском союзе, а в награду за свой вклад в государственное дело получила не самоорганизацию, а лишь дурное колониальное управление [284] Государственная дума, четвертый созыв, четвертая сессия. Стенографические отчеты, часть 2. Ст. 2710–2713. .

Оборончество Первой мировой войны еще теснее сплотило интеллигенцию Дальнего Востока и даже предпринимателей самых разных политических взглядов. Теперь, когда Дальний Восток стал местонахождением главного порта Российской империи и воротами для ввоза китайской и корейской рабочей силы, он превратился в ту самую стратегически важную окраину, о которой столько времени говорили дальневосточники. Более того, Первая мировая война предоставила шанс для развития региона. Предприниматели Юлий Бринер, Лейба Шлемович (Леонтий Семенович или Соломонович) Скидельский, братья Владислав Иосифович и Эдуард Иосифович Синкевичи, ставшие влиятельными людьми благодаря военным контрактам, пытались изменить государственную политику по отношению к региону наравне с депутатами [285] Галлямова Л. И. Дальний Восток России в годы Первой мировой войны; Иконникова Т. Я. Дальневосточный тыл России в годы Первой мировой войны; Stephan J. J. The Russian Far East. P. 80. .

Десятилетие между двумя революциями стало временем самоконцептуализации российского Дальнего Востока. Несмотря на репрессивную политику, продолжала развиваться самоорганизация – партийная, национальная и гражданская в более широком смысле. Представители Дальнего Востока заявляли о своих нуждах и видели в демократии средство их удовлетворения. Депутаты-дальневосточники, не подчеркивая различий между Сибирью и Дальним Востоком, вместе с тем выражали интересы именно региона, южным рубежом которого они считали границу с Монголией и Маньчжурией, а западным – озеро Байкал, где должна была пролегать экономическая граница с остальной Россией. У сибирского областничества дальневосточники позаимствовали язык и аргументы, но дальневосточный регионализм не развился в похожий последовательный дискурс. Леволиберальный национализм не противоречил ни сибирскому, ни дальневосточному регионализму. Национальное союзное движение было не только открыто для развития региональных объединений и децентрализации, но и фактически способствовало им. В то же время, несмотря на участие бурят и корейцев в политических дискуссиях, коренные народы региона и переселенческие меньшинства, в первую очередь корейцы и китайцы, еще не были вписаны в концепцию российского Дальнего Востока, который помещался в контекст Восточноазиатского макрорегиона, зависел от «желтого труда», но вместе с тем считался частью русской национальной территории.

Под влиянием Первой мировой войны к 1917 году произошла консолидация широкого демократического движения. Но связи социалистов и либералов в Северной Азии не отражали имперской картины в целом, поскольку многие социалисты продолжали вести в армии радикальную пропаганду. Национальное союзное движение не принесло империи долгожданного «гражданского мира». Многие из предлагаемых организаций так и не были созданы из-за позиции правительства. Рост цен и перебои с продовольствием в городах усилили разочарование населения в бессильной Думе и в представительном правлении вообще, а Первая мировая война сделала насилие допустимым для многих людей. Растущее недовольство нацеленными на парламентскую деятельность кадетами привело к росту популярности социал-демократов в Москве и других частях империи. В то же время, судя по полицейским докладам конца 1916 года из центра империи, революции не предвиделось. В декабре 1916 года, отвергнув проект пересборки имперской нации, правительство закрыло земский и городской съезды, тем самым усилив накал символической схватки государства и общества [286] Буржуазия накануне Февральской революции. C. 130, 136–143, 145–148, 155–160, 173. .