Иван Саблин - Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации

В то время как формирование антибольшевистского правительства было отложено после неудачного государственного переворота 30–31 марта 1921 года, Учредительное собрание Дальнего Востока приняло 27 апреля 1921 года Конституцию (Основной закон) ДВР, завершив тем самым формирование по-прежнему номинально единого дальневосточного государства. На бумаге республика называлась демократической и управлялась в строгом соответствии с законом. Конституция гарантировала гражданские свободы, вводила центральный и областные парламенты, отменяла смертную казнь и включала в себя положения о территориальной и экстерриториальной автономии, сильно напоминавшие эсеровский проект. Право голоса предоставлялось лицам старше 18 лет, и все выборы основывались на «четыреххвостке» [672].

Вместе с тем, согласно Конституции, Народное собрание стало парламентом, собирающимся на короткие сессии, а коллективный «президент», или Правительство ДВР из семи человек, получил широкие законодательные полномочия. Парламент ежегодно собирался на две сессии, начинавшиеся 1 февраля и 1 ноября. Хотя депутаты имели право определять продолжительность каждой сессии, им следовало прерываться на «время полевых работ». Согласно статье 43, между сессиями парламента правительство имело право принимать временные законы. Хотя эти временные законы не могли противоречить Конституции и нуждались в утверждении парламентом в момент его созыва, эти полномочия уподобили правительство республики ВЦИКу Советской России, который был верховной властью в РСФСР в промежутках между Всероссийскими съездами советов. Подобно ВЦИКу, формирующему Совнарком, правительство ДВР назначало Совет министров. Помимо законодательной власти оно обладало и исполнительной, деля ее с Советом министров. Судебная власть была провозглашена независимой, но верховный суд создан не был. Кроме того, Конституция не до конца упразднила цензуру и оставила ряд лазеек, которыми могли воспользоваться правительство и Совет министров [673].

Конституция ДВР находилась под сильным влиянием социалистических идей. Она отменяла частную собственность на землю, недра, леса, воды и природные ресурсы. Вся земля, находившаяся в частной собственности, объявлялась достоянием «трудового народа». «Общим и основным источником права на пользование землей» провозглашался «личный труд». Как и в Конституции РСФСР, труд считался обязанностью всех граждан. Рабочий день был ограничен восемью часами. Конституция гарантировала еженедельный отдых и оплачиваемый отпуск, запрещала труд детей младше 16 лет и ограничивала труд женщин и детей младше 18 лет. Кроме того, она гарантировала отпуск по беременности и родам в 12–16 недель в зависимости от места работы. Конституция гарантировала социальную защиту за счет нанимателей и всеобщее бесплатное образование. Правительство ДВР должно было установить размеры минимальной заработной платы, скоординировав это решение с профессиональными союзами [674].

В полном соответствии с предписаниями Политбюро ЦК РКП(б) Конституция ДВР представляла собой компромисс между капитализмом и социализмом, форму государственного капитализма, напоминавшую систему, сложившуюся в РСФСР после введения в марте 1921 года НЭПа, но с более обширной экономической свободой. Частная собственность как таковая отменена не была. Конституция ДВР допускала принятие дополнительных законов для введения коммерческого земледелия. Частные лица и компании обладали правом на аренду и использование природных ресурсов на срок до 36 лет. Иностранцы тоже могли получать концессии, хотя приоритет представлялся гражданам и обществам ДВР и РСФСР, а общественные организации имели преимущество перед частными. Вне отдельно оговоренных случаев все сборы в пользу государства осуществлялись в форме налогов [675].

Либералы и умеренные социалисты отказались признать систему ДВР демократической, поскольку ее Конституция вручила исполнительную и законодательную власть правительству, которое никому не было подотчетно, а Народное собрание оказалось непостоянно действующим органом. Кадет Кроль назвал новую систему самодержавием комиссаров, сравнивая ее с номинальным конституционализмом Российской империи: Октябрьский манифест 1905 года тоже провозгласил гражданские свободы, но не положил конец угнетению. Ему вторил сибирский областник эсер Иван Александрович Якушев, заявив, что Конституция ДВР сама себе противоречит и существует лишь для прикрытия коммунистической диктатуры. И Кроль, и Якушев критиковали бюрократизацию самоуправления. Некоторые критики требовали нового Учредительного собрания, которое приняло бы настоящую Конституцию буферного государства [676].