Кэтрин Мерридейл - Ленин в поезде. Путешествие, которое изменило мир

Что бы ни говорил и как бы ни реагировал Львов, сам Милюков уже некоторое время, по всей вероятности, планировал свою отставку. Через несколько дней он и в самом деле объявил о ней. Милюков был по-прежнему глубоко убежден в том, что безопасность России может быть обеспечена только при условии контроля над морским путем из Черного моря в Средиземное. Как либеральный патриот старой закалки, он, кроме того, не мог примириться с тем, что правительство захватывают люди, которых он считал откровенными демагогами. Многие запомнили фразу, которую Милюков бросил демонстрантам:

Видя плакаты с надписями “Долой Милюкова!” <���…>, я не боялся за Милюкова. Я боялся за Россию 50.

Для Ленина пресловутая нота Милюкова стала настоящим подарком. 21 апреля / 4 мая он писал:

Ни один сознательный рабочий, ни один сознательный солдат не поддержит более политики “доверия” к Временному правительству. Политика доверия обанкротилась. <���…> Но такого быстрого хода событий даже мы не ожидали. <���…> Рабочие, солдаты, скажите теперь во всеуслышание: мы требуем, чтобы у нас была единая власть – Советы рабочих и солдатских депутатов 5 1 .

Но впереди был еще долгий путь. Насилие этих беспокойных дней было Ленину не всегда на руку. Вечером 20 апреля Бьюкенен записал:

Между 9 и 10:30 вечера я должен был трижды выходить на балкон посольства, чтобы принимать овации и произносить обращения к демонстрантам, выступившим в поддержку правительства и союзников. Во время одной из оваций произошла драка между сторонниками правительства и “ленинистами”.

Очевидно, многие большевики, действуя без санкции Ленина, призывали к восстанию и требовали, чтобы Совет немедленно взял власть. Согласно одному из источников Бьюкенена в правительстве, на следующий вечер недовольство рабочих Лениным усилилось настолько, что информатор “надеется, что тот в скором времени будет арестован” 52. Раненые фронтовики, лечившиеся в петроградских госпиталях, внесли свой вклад, публично обвинив большевиков в пособничестве Германии 53. 25 апреля / 8 мая правые “Русские ведомости”, ободряя своих читателей, заявили, что демонстрации солдат в поддержку войны означают якобы “вотум доверия режиму”.

Отставка Милюкова открыла путь к другим переменам в составе кабинета министров, и Львов был теперь решительно настроен на создание коалиционного правительства. Бьюкенену он заявил, что Временное правительство есть “авторитет без власти”, а Петросовет – “власть без авторитета”; они должны объединиться – другого пути нет. После некоторых ритуальных возражений и протестов (еще в феврале социалисты Совета дали, как известно, обещание не входить ни в какое буржуазное правительство) меньшевик Виктор Чернов принял пост министра земледелия, Скобелев – пост министра труда, а Керенский сменил Гучкова на посту военного министра. Церетели по-прежнему отказывался от предложений войти в правительство – на том основании, что эта работа помешает ему выполнять важные обязанности в Совете, – однако в конце концов сдался, согласившись принять должность министра почт и телеграфа.

Если оставить в стороне мучительные препирательства идеологического и классового свойства, коалиция казалась торжеством благоразумия. В конце апреля Керенский говорил на ужине своим гостям, английским социалистам Торну и О’Грэди, что “проповедь Ленина выбивает у социалистов почву из-под ног” 54. У Палеолога сложилось впечатление, что без демонстраций не проходило ни дня, и в большинстве случаев демонстранты выступали в поддержку войны. Инвалиды, слепые, на костылях, вышли на улицы с плакатами “Долой Ленина!” 55. Другой английский дипломат, Уильям Герхарди, каждый вечер по пути домой специально делал крюк, чтобы проехать мимо особняка Кшесинской, где ленинские тирады с балкона сделались ежедневным аттракционом.

Я стоял и слушал некоторое время, недолго, – вспоминал Герхарди, – так как ничто ни в речах, ни во внешности этого человека не обещало большого будущего 56.

И все же ленинское искусство убеждения постепенно начинало приносить плоды. Поворотным пунктом стала весенняя конференция большевиков, открывшаяся 24 апреля / 7 мая. Тезисы Ленина все еще встречали сопротивление, но в течение нескольких последующих дней ему удалось одно за другим продавить все свои предложения 57. Партия отказывалась от какого бы то ни было сотрудничества с буржуазной демократией, утверждая тем самым, что власть должна перейти к Cоветам. Единогласно была принята резолюция, в которой осуждалась империалистическая война (а тем самым и “революционное оборончество”, за которое ратовали в “Правде” Каменев и Сталин). На том основании, что “единство с оборонцами” невозможно, конференция отказалась и от сотрудничества с меньшевиками и эсерами 58.