Кэтрин Мерридейл - Ленин в поезде. Путешествие, которое изменило мир

Скепсис Ромберга в отношении русских эмигрантов сдерживал его усилия, однако ради успеха германского оружия он был готов оставить свои сомнения. Более существенная проблема заключалась в том, что все пригодные для дела русские были сосредоточены в Западной Европе. Если идея состоит в том, чтобы поставить на службу Германии их ненависть к царизму, они тем более не должны были догадаться о том, что их поддерживает Германия – и какова степень этой поддержки. Тот или иной революционер мог считать себя врагом всех вообще империй, но при этом разделять все националистические предрассудки эпохи. Даже для интернационалиста, призывающего к уничтожению всех национальных границ, принять помощь от правительства, армия которого истребляет тысячи и тысячи его соотечественников, означало бы политическую смерть.

Трудности такого рода полностью проявились в случае Виктора Чернова, бывшего депутата Думы, лидера самой большой революционной партии России – эсеров. Как и другие его русские коллеги, Чернов пытался издавать в эмиграции (во Франции) партийную газету. В 1915 году под давлением французской цензуры (а также из-за нехватки денег) газете грозило закрытие, и тогда немецкий агент под кличкой Вайс (на самом деле русский двойной агент по фамилии Цывин) 26получил задание выйти на Чернова. Вайс выдал себя за пацифиста, который ищет партнера для издания новой газеты, и сумел завоевать доверие Чернова. Однако сам Чернов в это время находился в Италии и не мог выбраться оттуда через перекрытые войной границы, а Вайс предлагал издавать газету (тайно финансируемую Германией) в Норвегии, откуда ее через Торнио можно было бы переправлять в Россию. Но для бедного Чернова Норвегия была все равно что Луна: англичане никогда не пропустили бы ни через Ньюкасл, ни через Шотландию русского революционера, направляющегося в Скандинавию, а что касается маршрута через Германию, то каждый разумный человек понимал, что российский подданный ни за что не получит немецкую транзитную визу.

Чиновники в Министерстве иностранных дел Германии искали альтернативные решения. Они бы с превеликим удовольствием выдали Чернову визу (и даже были готовы отправить его первым классом), но русский ни в коем случае не должен был догадаться, что германские официальные лица имеют к этому отношение. Вайсу было поручено осторожно разузнать у Чернова, согласился бы он принять визу, если бы выяснилось, что она получена обманным путем – скажем, на том основании, что заявителю необходима поездка в Норвегию на три недели для лечения (несуществующей) болезни легких. Но Чернов оказался все же не настолько наивен, чтобы согласиться на подобное предложение, и план пришлось оставить.

Лишь через несколько месяцев Вайс смог уговорить Чернова воспользоваться поддельным швейцарским паспортом, уверив его, что немецкие пограничники не обращают на граждан Швейцарии никакого внимания и пропускают их без всякого контроля. В январе 1916 года Чернов наконец добрался до Норвегии, где немедленно выяснилось, что все планы финансирования газеты растворились в воздухе. Тем временем оставшемуся не у дел Вайсу была поставлена гораздо более скромная задача – собирать слухи и сплетни в среде русских эмигрантов 27.

Берлин больше не мог себе позволить подобные фальстарты – на это просто не было времени. И немецкие чиновники с чувством некоторого облегчения обратились к другим возможностям. Надежда забрезжила здесь еще в январе 1915 года, когда в МИДе была получена телеграмма от немецкого посланника в Константинополе Ханса фон Вангенхайма. Речь шла о коммерсанте по имени Александр Гельфанд, у которого, по-видимому, имелся план уничтожения царизма. Упомянутый коммерсант объяснил Вангенхайму, что интересы германского правительства абсолютно совпадают с интересами русских революционеров. Гельфанд полагал, что следует действовать быстро, чтобы “разложить” русских солдат антимонархической пропагандой еще до их отправки на фронт. Кроме того, он предлагал созвать съезд русских революционеров в изгнании, чтобы побудить их объединить усилия. Гельфанд, по словам Вангенхайма, заявил, что готов взять на себя первые необходимые шаги в этом направлении, однако ему потребуются значительные суммы денег 28.

Вангенхайм понятия не имел, что значительные суммы денег для Гельфанда – совершенно обычное дело. Этот человек был настоящим волшебником финансов. В кино его мог бы сыграть зрелый Орсон Уэллс. Как и “третий человек” Уэллса в одноименном фильме, Гельфанд купался в дыму и тенях войны, как в родной стихии, и, подобно своему двойнику в кино, совмещал в себе харизму визионера с бездонной алчностью.