Кэтрин Мерридейл - Ленин в поезде. Путешествие, которое изменило мир

кишел <���…> шпионами и корреспондентами всех стран. Во время войны отсюда выходили все мировые сплетни, выдумки и “пробные шары” 19.

Шпионские сети держали под наблюдением контрабандные пути через Копенгаген в Норвегию и Швецию, и некоторые персонажи, заказывавшие винтажное шампанское в ресторанах живописного старого города Стокгольма и представлявшиеся торговыми агентами, на самом деле были агентами царского Охранного отделения 20.

Наименее страшным следствием всех этих подслушиваний и записываний был расцвет пропаганды в воюющих странах. Первенство в этой области принадлежало Германии, поскольку еще тридцать лет назад “железный канцлер” Отто фон Бисмарк основал для подкупа продажной прессы так называемый Рептильный фонд 21. К началу 1917 года германское Министерство иностранных дел потратило 382 миллиона рейхсмарок на антивоенную пропаганду на территории противника. В Румынии и Италии эти усилия оказались бесполезными (обе страны вступили в войну на стороне Антанты), однако тайное германское финансирование четырех французских газет продолжалось 22. В отношении России цель состояла в том, чтобы усугубить усталость и депрессию в обществе и всячески поддерживать уже бродившую идею о том, что “Великобритания будет сражаться до последней капли русской крови”.

Эта интеллектуальная гонка вооружений вынудила британцев создать собственное пропагандистское бюро, которое работало бы на удержание России в войне. Во главе этого бюро был поставлен писатель Хью Уолпол, которому помогал в Москве англофильски настроенный секретарь Московского художественного театра Михаил “Лики” Ликиар-допуло. Капитан Бромхед, будущий менеджер киностудии “Гомон”, организовал на русской линии фронта передвижные киносеансы агитационных фильмов. За один только апрель-май 1916 года киноленты, рассказывавшие о том, как воюет британская армия, посмотрели 3000 русских офицеров и 100 000 солдат 23.

Проблема с пропагандой в том, что она работает слишком медленно. И по мере того как в Берлине продолжали размышлять о ситуации в России, несколько чиновников начали обсуждать гораздо более драматический сценарий. Даже самый недалекий клерк германского Министерства иностранных дел прекрасно знал, что в России уже давно существуют революционные партии (тем более что эти последние вдохновлялись идеями, имевшими в конечном счете немецкие корни). Революция 1905 года показала, в какой хаос может ввергнуть страну восстание рабочих. Забастовки и уличные беспорядки даже заставили царя прекратить войну – в тот раз это была война с Японией. Хотя прямое разжигание революции было опасной затеей (не стоило забывать, что у Германии имеются свои собственные социалисты), перспектива создания некоторого общественного хаоса была, безусловно, притягательной. Доморощенные организации революционеров, известных возмутителей спокойствия, имевшиеся в России, могли бы взять на себя эту работу. Трудность заключалась в том, чтобы установить с ними контакт, не связавшись случайно, с одной стороны, с представителями готового на любые услуги преступного мира, а с другой – не попавшись в сети царских шпиков, следивших за революционерами.

Опираясь на местных симпатизантов Германии и на стратегическую сеть двойных агентов (многие из них были прибалтийскими или украинскими националистами), представители германского Министерства иностранных дел приступили к изучению русской революционной среды, в особенности ее эмигрантского крыла, то есть тех людей, которые бежали из России еще до войны. Наибольшие надежды внушала группа эмигрантов, обосновавшихся в Швейцарии. Дополнительным удачным обстоятельством был тот факт, что немецкий посланник в Берне Гизберт фон Ромберг давно интересовался Россией и славянами. Ромберг питал недоверие к социалистам (предпочитая иметь дело с аристократами) и посвятил много энергии созданию националистических подпольных сетей на российских окраинах. Так или иначе, он гораздо лучше разбирался в русском революционном подполье, чем его французские и британские коллеги в Берне – те, казалось, были убеждены, что всякий русский эмигрант есть немецкий агент 24. Ромберг понимал, что большинство ссыльных социалистов готовы бесконечно сидеть в Швейцарии, продолжая дискуссии о структурных особенностях буржуазных правительств и моральной ценности религии. Он знал, что где-то в недрах этой колонии есть группа радикалов, но легко могло оказаться, что это просто бандиты, прикидывающиеся революционерами 25.