Игорь Золотусский - По следам Гоголя

«Тверской казенный дом», как называли здание, в котором размещался московский генерал-губернатор, сейчас стоит на своем месте. В его помещении располагается Моссовет.

Неподалеку от этого здания (на нынешней улице Горького, 20) жил другой губернатор — московский гражданский губернатор Иван Васильевич Капнист, с которым Гоголь был знаком гораздо короче, чем Д. В. Голицыным. Это знакомство тянулось еще из детства Гоголя, из украинских, полтавских связей семьи Гоголей, друживших с отцом И. В. Капниста поэтом Василием Васильевичем Капнистом.

Иван Васильевич Капнист был в своем роде замечательный человек. Он был человек неумытной честности, как сказал бы Гоголь. И — редкой доброты. «Пишите ко мне почаще, — писал он Василию Афанасьевичу из Петербурга, — не забывайте меня. Надеюсь, что вы меня довольно знаете, чтобы могли подумать, что я могу когда-нибудь перемениться, — нет, я всегда буду стараться, чтоб вы меня любили по-прежнему».

Декабристы хотели ввести Ивана Капниста в состав Временного правления, которое они намеревались образовать после свержения императора. Пестель, будучи гостем Капнистов в их родовом имении Обуховке близ Сорочинец, предлагал Ивану Капнисту принять прямое участие в делах тайного общества. Капнист отказался. Он выдвинул свои резоны, считая, что Россия должна идти иным путем. Никто, естественно, не узнал об этих разговорах, несходство взглядов не означало вражды, и Капнист и Пестель расстались добрыми знакомыми, а не врагами.

Гоголь довольно часто бывал в доме у И. В. Капниста, чувствуя себя здесь запросто, читал хозяину свои сочинения и, не всегда получая одобрение, не обижался, наоборот, он ценил беспристрастность своего друга, потому что похвал он и так слышал много, а на критику в его адрес — во всяком случае, в присутствии автора — решались немногие.

И. В. Капнист был статский генерал, а Гоголь с детства недолюбливал генералов. Двоюродный брат матери Гоголя А. А. Трощинский был генерал-майор, когда он приезжал в Васильевку, все в доме вставало вверх дном. Чистились комнаты, мать и сестры принаряжались, батюшка нервничал, волнение передавалось и прислуге. Еще нет генерала, а все уже ждет генерала, бредит генералом. Даже бродячие псы, которых немало водилось в барской усадьбе, как-то поджимали хвосты и не лаяли так громко.

Наконец на дороге показывался верховой — он вез весть о скором прибытии генерала. Хозяева и дети высыпали на крыльцо, дворня становилась у ворот полукругом; карета генерала с лакеем на запятках въезжала в облаке пыли во двор, лакей соскакивал на землю, открывал золоченую дверцу, и из кареты высовывался до блеска начищенный сапог. Ожидание и страх разрешались возгласами, криками, поцелуями, слезами.

Эти сцены Гоголь хорошо запомнил. Позже он не раз встречался с генералами и всегда старался стушеваться, отойти в тень, казаться отсутствующим.

Они тоже не очень замечали его, но по мере того, как слава его росла, приходилось и им обращать внимание на знаменитого «Гогеля» (царь, например, так и не научился правильно произносить фамилию автора «Мертвых душ», так же — «Гогель» — произносили ее и многие его министры) и даже вступать с ним в разговоры, высказывая свою благосклонность к изящной словесности.

Но всякий раз, когда кто-нибудь из них пробовал перейти с Гоголем на короткую ногу, показывая этим, что разницы в чине не существует, тот без размышления прерывал такие попытки.

Однажды, находясь в гостях у И. В. Капниста, Гоголь был в хорошем расположении духа, веселил гостей, показывая им в живых картинах сцены из басен Крылова. Вдруг приехало «значительное лицо». Капнист, желая смягчить некое напряжение, возникшее из-за этого приезда, представляя Гоголя гостю, сказал; «Рекомендую вам моего доброго знакомого, хохла, как и я, Гоголя». Генерал изобразил на лице улыбку и учтиво выразился: «Мне не случалось, кажется, сталкиваться с вами». Гоголь тут же ответил: «Быть может, ваше превосходительство, это для меня большое счастие, потому что я человек больной и слабый, которому вредно всякое столкновение».

Генерал покрылся бледностью. Был это М. Н. Муравьев, впоследствии знаменитый под именем Муравьева-вешателя.

Почти такой же случай произошел и на дому у К. А. Булгакова, сына московского почтдиректора А. Я. Булгакова, дружившего с Вяземским и Жуковским, но не брезговавшего, как и гоголевский Шпекин, вскрывать переписку своих друзей.

Сын его, владевший богатым художественным собранием, вел жизнь рассеянную и праздную. В его доме на Мясницкой бывали литераторы и живописцы, ценители искусств. Они рассматривали коллекции живописи и музыкальных инструментов. Таким рассматриванием и занимался в один из своих приездов к Булгакову Гоголь. Он подошел к висящей над диваном картине и долго вглядывался в нее, не замечая, что под картиной расположился на диване какой-то важный генерал. Чем долее стоял возле картины Гоголь, не обращая никакого внимания на генерала, тем сильнее тот злился. Но Гоголь, нимало не смущаясь, все смотрел и смотрел на картину. «Я заметил, — рассказывал Булгаков, — что Гоголь, не видя этого петуха, осеняет его своим длинным носом, и стал их представлять. «Мой дорогой, — сказал я генералу, — представляю тебе знаменитого Гоголя, писателя». Тогда надо было видеть, как флегматично Гоголь опустил свой длинный нос на моего бедного генерала, побагровевшего от такого неслыханного бесцеремонного обращения».