Леонард Мосли - Утраченное время [Как начиналась вторая мировая война]

Однако на самом деле все это было гигантским блефом. Ни Англия, ни Франция не имели никаких намерений ввязываться в войну не только из-за Чехословакии, но даже и ради самих себя. Узнав об этом, Гитлер успокоил нацистских боссов: он был убежден, что Чемберлен не устоит перед ним. Что касается немецких генералов, которым были известны слабости своей армии, то оп просто ругал их за трусость и отсутствие веры в его силу и интуицию. Правда, на некоторое время, когда появились слухи, что в Англии идет мобилизация резервистов военно-морского флота, его охватило беспокойство. Гитлер не без оснований всегдгт. боялся английского военно-морского флота, помня, как этот самый флот в 1918 году измором вынудил Германию к капитуляции. Однако получаемая из Франции и Англии информация была благоприятной; в это время немецкие разведывательные службы отлично справлялись с выяснением подлинных настроений англо-фрапцузских руководителей. В самом худшем случае он всегда мог отступить, однако был убежден, что в этом но будет необходимости.

Так на протяжении многих дней мир переживал кризис, для которого фактически не было никакого основания, а личные нападки на президента Бенеша, которые Гитлер позволил себе в речи в Спортпаласе 26 сентября, не способствовали рассеиванию этих страхов. После целой тирады оскорблений в адрес Бенеша (и нескольких успокоительных слов в адрес Чемберлена) Гитлер закончил свою речь под исступленную истерию аудитории следующими словами: «Но я также должен заявить перед всем немецким народом, что в вопросе о немецких Судетах мое терпение иссякло. Я обратился к господину Бенешу с предложением, которое в сущности было не чем иным, как претворением в жизнь уже данного им обещания. Теперь от пего зависит, быть войне или быть миру. Либо он примет это предложение и наконец предоставит немцам свободу, либо мы сами добьемся этой свободы». Это была угроза, преднамеренно рассчитанная на то, чтобы нагнать страху на Англию, Францию и США.

Президент Рузвельт направил послание всем европейским лидерам, в котором он столько раз повторял слово «мир», что у некоторых создалось от этого впечатление, будто и он является скрытым умиротворителем Г Папа римский обратился с призывом урегулировать спор посредством переговоров и компромисса.

В английском кабинете реакция также была шумной. Некоторые из членов кабинета считали, что наступил момент занять твердую позицию. К этому времени проглотив и переварив унижения от Гитлера, Чемберлен был раздражен и счел необходимым успокоить их: «Да, возможно, было бы разумнее показать Гитлеру решимость

1В своем послании от 27 сентября Рузвельт предлагал созвать в нейтральной стране в Европе конференцию «государств, непосредственно заинтересованных в урегулировании нынешнего спора». — Прим. авт.

Англии не идти ни на какие уступки, но давайте сначала выясним, что скажут наши французские друзья». Было решено пригласить Даладье и Бонна приехать в Лондон на следующий день.

Премьер-министр почти не сомневался, что паника, полностью охватившая французов, очень скоро успокоит воинственных членов его кабинета, ибо он только что получил экстраординарное донесение от английского посла Фипса в Париже, датированное 24 сентября 1938 года. В донесении говорилось: «Если немецкая агрессия не будет столь жестокой, кровавой и длительной (вследствие мужественного сопротивления чехов), чтобы привести в ярость французское общественное мнение до такой степени, когда теряется здравый рассудок, то война будет самой непопулярной во Франции. Поэтому я думаю, что правительство его величества поймет исключительную опасность даже показной поддержки маленькой, по шумливой и продажной группы сторонников войны, имеющейся здесь. Все лучшее во Франции выступает против войпы».

Чемберлен не имел намерения поддерживать какую бы то ни было группу сторонников войны — английскую, французскую или чешскую. Больше того, он был уверен, что французский премьер и министр иностранных дел будут сильнейшими союзниками его, Чемберлена, когда нужно будет доказывать свою слабость и недопустимость войны из-за этой слабости. В отношении Боннэ Чемберлен оказался прав. Накануне своего отъезда в Лондон в воскресенье 25 сентября Боннэ встретился с американским послом во Франции Уильямом Буллитом. В донесении своему правительству о беседе с министром иностранных дел Франции Буллит писал, что, по глубокому убеждению Боннэ, английское правительство не решится на войну из-за Чехословакии.