Леонард Мосли - Утраченное время [Как начиналась вторая мировая война]

Мост через Вислу в нижнем ее течении у города Тчев (Диршау) на подступах к территории «вольного города» Данциг имел важное значение для немцев, и поляки знали это.

Захватив мост, вермахт при желании мог свободно вырваться в «вольный город» и «коридор», поэтому все подступы к мосту еще многие недели назад были заминированы и охранялись небольшим отрядом отборных польских войск. Капитан, руководивший охраной моста, был уверен, что сумеет удержать за собой подступы к мосту при любом нападении до тех пор, пока мост не будет взорван, независимо от того, с какой стороны последует нападение.

Однако капитану и в голову не пришло, что нападение может быть осуществлено с воздуха. В 6 часов утра 1 сентября он услышал шум моторов нескольких низко летевших самолетов. Сначала он подумал, что это польские самолеты, однако очень скоро понял, что шум моторов слишком характерен для современных самолетов, чтобы считать их польскими. Но если это были немецкие самолеты, то что они намеревались предпринять? Разумеется, нацисты не будут бомбить мост, в котором они сами так остро нуждаются.

Вдруг в барак вбежал один из солдат, и почти одновременно с этим капитан услышал стрельбу из автоматов со стороны полей у реки. «Капитан! — кричал солдат.— Они падают на нас сверху! Парашютисты! Появились, чтобы захватить мост!»

Офицер нажал на кнопку, чтобы объявить общую тревогу, и, когда завыла сирена, бросился к мосту, скрытому в тумане.

Полякам, оборонявшим мост, повезло: парашютисты выбросились довольно далеко от моста. Оборонявшиеся удерживали свои позиции у моста более часа, но к 7 часам 30 минутам немцы прорвали их оборону. Сквозь клубы дыма и тумана капитан увидел первые четыре фигуры в серо-зеленой форме, бежавшие по мосту и на ходу стрелявшие из автоматов. Дальше виднелось тело убитого польского солдата, распростертое у барака. Это означало, что взрывное устройство уже захвачено противником.

Капитану нужно было преодолеть еще пять ярдов под пролетом моста у самого берега, чтобы дойти до скрытого запасного взрывного устройства. Он почти прошел это расстояние и карабкался уже к воде, когда немецкие парашютисты заметили его и открыли огонь. Пуля ударила в правое плечо и с такой силой отбросила капитана, что он упал около самого запасного взрывного устройства. Левой рукой он нажал на рукоятку взрывателя, и в одно мгновенье все — он сам, нацистские парашютисты и мост — со страшным грохотом взлетело в воздух в клубах дыма, пламени, грязи и воды.

Люфтваффе начали свое наступление с нанесения бомбовых ударов по польским авиационным базам в Катовице и Кракове. В ходе первого часа там было убито около 250 польских солдат, уничтожено 17 самолетов и полностью выведена из строя система противовоздушной обороны.

Итак, война началась. Но какая?

ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА

Германия вторглась на территорию Польши без объявления войны. Возможно, именно это преднамеренное нарушение международного права давало западным союзникам основания верить, что все еще есть выход из создавшегося положения. Не было никакого объявления войны, не было поэтому и никакой войны, нет поэтому и необходимости идти на помощь Польше, так рассуждали на Западе.

Однако в пакте с Польшей, подписанном Англией 25 августа 1939 года, говорилось совершенно четко, ясно и конкретно: если Польша подвергнется нападению, союзники обязаны немедленно прийти ей на помощь. Если Польше будут угрожать военными акциями, западные державы также обязаны оказать ей помощь. Если Данциг подвергнется нападению или будет изменен его статус, Англия и Франция автоматически и немедленно должны выступить на стороне Польши. Все эти акции имели место.

«Алекс (Кадоган) зашел ко мне на Итон-сквер около 9 часов утра,— писал Галифакс 1 сентября,— и сказал, что, как он слышал, в 7 часов утра Данциг провозгласил о своем присоединении к рейху, что войска вермахта перешли польскую границу (военный министр Лесли Хор-Белиша был разбужен начальником штаба в 5 часов утра, но, по-видимому, никто не разбудил министра иностранных дел или премьер-министра). Я сразу же попросил к себе на Даунинг-стрит поверенного в делах Германии и польского посла».

Галифакс должен был посоветоваться с Чемберленом, прежде чем решить, что сказать немецкому и польскому послам. Премьер-министра он застал в растерянности, но даже теперь тот не считал положение безнадежным. Может быть, что-нибудь все же можно сделать? А как насчет Муссолини? Как дела с посредничеством? По существу, никак, и в последующие двадцать четыре часа посредничество превратилось в чистейший фарс. И тем не менее оно было той соломинкой, за которую еще можно было ухватиться, и Невиль Чемберлен в Лондоне, а Жорж Бонпэ в Париже попытались сделать это.