Петр Люкимсон - Царь Ирод

…Если верить Флавию, находившийся в плену у парфян бывший царь Гиркан, узнав о падении Антигона и воцарении Ирода, был вне себя от радости. Он давно уже тосковал по родине, мечтал вернуться домой, и вот теперь, когда к власти пришел его друг и наперсник, решил, что пришло время для возвращения. Да и известие о страшной смерти того, кто превратил его в калеку и лишил права служить в Храме, безусловно, доставило ему некое душевное удовлетворение.

Далее Флавий сообщает, что жизнь, которую вел Гиркан, можно было назвать пленом лишь условно. Помня о его царском достоинстве, правители Парфии оказывали ему должные почести. Большая и богатая община евреев Вавилона также относилась к нему как к царю и первосвященнику, так что он жил во дворце и не знал ни в чем отказа.

Узнав о планах Гиркана, друзья стали отговаривать его от возвращения в Иудею, напоминая, что из-за нанесенного Антигоном увечья он уже никогда не сможет стать первосвященником и вдобавок это возвращение небезопасно, так как Ирод может увидеть в нем соперника и устранить его.

Но тут как раз пришло письмо от Ирода, в котором тот советовал Гиркану упросить парфян отпустить его домой, чтобы он мог разделить с ним, Иродом, царскую власть. Дальше Ирод признавался в любви к Гиркану, писал, что с теплотой вспоминает, как тот пестовал его в детстве, как спас ему жизнь и теперь ждет не дождется, когда сможет заключить старого друга в объятия.

Одновременно Ирод направил в Парфию посольство во главе со своим слугой Сарамаллой, который должен был передать царю Фраату IV богатые дары в обмен на освобождение Гиркана. И вскоре Гиркан выехал вместе со слугами Ирода в родную Иудею, везя с собой огромную сумму, подаренную ему на прощание евреями Вавилона.

Если вы, читатель, поверили в искренность Ирода, то автору остается лишь удивляться вашей наивности.

Разумеется, все было «почти так», а значит, совсем не так. В силу психических нарушений Ирод не мог забыть и простить Гиркану ни унизительного вызова на суд, ни участия в заговоре против себя, отца и брата. Более того, в силу особенностей того же параноидального синдрома с годами Ирод должен был укрепиться в мысли, что Гиркан только и думает, как погубить его, Ирода.

Ирод был убежден, что стареющий и оказавшийся не у дел царь опасен хотя бы потому, что имел реальные права на престол и мог в любой момент заявить об этом. Что, в свою очередь, могло привести к потере Иродом с таким трудом завоеванной короны.

С этой точки зрения Гиркана правильнее всего было как можно скорее умертвить, но сделать это без того, чтобы восстановить против себя жителей Иудеи и евреев диаспоры, было пока невозможно. Значит, наилучшим вариантом было держать бывшего этнарха при себе, в золотой клетке.

Так что, вероятнее всего, Ирод и в самом деле направил Гиркану письмо с предложением вернуться на родину, а парфянскому царю — выкуп за его освобождение, но с условием, чтобы Гиркана доставили на родину под конвоем, на этот раз как пленника Ирода.

Те приближенные Гиркана, которые уговаривали его отказаться от возвращения, были, безусловно, правы: это была ловушка, и ловушка смертельная, из которой не было выхода.

Понимал ли это безвольный и, возможно, страдавший слабой степенью аутизма Гиркан?

У нас нет на это ответа.

Но Флавий не оставляет никаких сомнений в истинных намерениях Ирода.

«Впрочем, — пишет он, — Ирод тут (то есть выплатой выкупа за Гиркана. — П. Л .) вовсе не имел в виду оказать услугу Гиркану, но так как он правил вовсе не так, как следовало, то он опасался всяких осложнений и потому скорее желал иметь в руках Гиркана или же совершенно от него избавиться. Последнее он, впрочем, несколько позже и сделал.

Гиркан склонился на эти убеждения и, будучи отпущен царем парфянским и снабжен деньгами со стороны иудеев, прибыл [к Ироду], который принял его со всеми почестями и дал ему первое место во время совещаний и обедов, называя его при этом обманным образом отцом своим и всячески стараясь подавить в нем всяческое подозрение в своей лояльности» (ИД. Кн. 15. Гл. 2:3–4. С. 99).

Но так как Гиркан уже по определению не мог быть первосвященником и руководить храмовыми службами, а назначать первосвященником кого-либо из местных коэнов Ирод опасался, то он передал этот сан некому Аннанию (Хананье, Хананэлю), за которым специально послал в Вавилон. Аннаний также был коэном; в его роду тоже были первосвященники, так что с точки зрения закона никаких претензий в связи с данным назначением быть не могло.