Арчи Браун - Типы лидеров. Определить, найти подход, добиться своего

В период Суэцкого кризиса агрессию против Египта осуждали и главная оппозиционная Лейбористская партия, и небольшая Либеральная. В случае иракской войны казалось, что лидер парламентской консервативной оппозиции Иан Дункан Смит пытается перещеголять Блэра и лейбористское правительство в горячей поддержке политического курса, выработанного американским правительством. В Великобритании против войны выступали Либерально-демократическая партия и Шотландская национальная партия, а также значительное меньшинство парламентариев-лейбористов, очень небольшая группа диссидентов из числа консерваторов и миллионы граждан, не принадлежащих ни к одной из политических партий. Неудачные внешнеполитические решения часто бывают следствием в том числе и некорректных исторических аналогий [932]. В случаях Суэца и Ирака общественности предлагалось самое избитое из всех возможных сравнений, которое регулярно пускают в ход со времен Второй мировой войны. К несчастью для покойного Невилла Чемберлена, его вновь и вновь приводят в качестве примера образа действий, которому не нужно следовать, а именно умиротворения диктаторов. То, что ответственность за политический курс, основанный на мнении о возможности договоренностей с Гитлером и Муссолини, возлагается лично на Чемберлена, представляется во многом оправданным ввиду стиля его руководства. И в этом отношении премьер-министры, пытавшиеся сосредоточить решение важнейших внешнеполитических проблем в собственных руках, были его точными копиями (при всех стараниях дистанцироваться от Чемберлена как можно дальше).

Как бы то ни было, действия Чемберлена в сентябре 1938 года в большей степени соответствовали запросу широкой общественности, чем то, что делали Иден и Блэр. По сравнению с долей несогласных с решениями британского правительства в 1956 и 2003 годах в 1938 году против политики умиротворения выступала значительно меньшая часть населения страны. Очень немногим было стыдно за высказывание Чемберлена по поводу инспирированных Гитлером столкновений между чехами и судетскими немцами — «конфликт между людьми, о существовании которых мы не подозреваем». Кроме того, куда более широкий резонанс получили слова, которыми Чемберлен предварил эту фразу. Он сказал, что «было бы ужасно, дико и невероятно рыть окопы и примерять противогазы у себя дома из-за каких-то раздоров в этой далекой стране». Восторженный прием встретило заявление, с которым Чемберлен вернулся из Мюнхена 30 сентября 1938 года: «Я верю, что наступила эпоха мира» [933]. Желание избежать повторения ужасов Первой мировой войны было более чем понятно. Оправдывая Чемберлена спустя годы, можно заметить также, что пóзднее вступление в войну с Германией было Великобритании на руку: программа перевооружения продвинулась дальше, а нарастающая агрессивность нацистов способствовала формированию у британцев психологической готовности к боям и жертвам.

Однако Чемберлен не подписывал соглашение с Гитлером, только чтобы выиграть время, равным образом как и Сталин не заключал с нацистами пакт о ненападении в этих же целях. Оба действительно верили, что Гитлер выполнит принятые на себя обязательства, а Чемберлен считал, что обеспечил «почетный мир», а не просто отсрочил начало военных действий [934]. Его предшественник Стэнли Болдуин был в неменьшей степени озабочен тем, как избежать конфликта, хотя отнюдь не горел желанием постоянно заниматься внешнеполитическими вопросами. Осенью 1936 года он попросил своего министра иностранных дел Энтони Идена не докучать ему с международными делами, поскольку он всецело занят проблемой короля и его любовницы (что закончилось отречением Эдуарда VIII). Поскольку просьбе предшествовал трехмесячный период полного отсутствия вопросов к Идену со стороны премьер-министра, он счел это «поразительным подходом» [935].

В биографии Болдуина Рой Дженкинс пишет, что «он был таким же сторонником умиротворения, как и Чемберлен, но менее догматичным и самодовольным» [936]. Вторая часть этого утверждения бесспорно справедлива, первая же несколько сомнительна. Граф Суинтон (в то время — виконт), бывший министром авиации и при Болдуине, и при Чемберлене (который отправил его в отставку), не оспаривает мнения о том, что первый «избегал внешней политики», заявляя: «Я не склонен думать, что ему нравились иностранцы, и он совершенно точно не понимал их» [937]. В то же время Болдуин, дававший министрам возможность самостоятельно работать в сфере своей ответственности, никогда не чинил помех работе самого Суинтона и его коллег из Министерства авиации по созданию новых типов самолетов («Харрикейнов» и «Спитфайров») и разработкам радаров. Чемберлен, постоянно вмешивавшийся в вопросы руководства, не считал перевооружение приоритетной задачей, что и выразилось в увольнении Суинтона из Министерства авиации в конце мая 1938 года. Несколько лет спустя Черчилль сказал ему: «Уволить вас за создание военно-воздушных сил, которые выиграли Битву за Британию, они смогли, а уничтожить сделанное вами оказались не в силах» [938]. Болдуин подвергся серьезной критике (особенно со стороны Уинстона Черчилля) за речь, произнесенную им в Палате общин в ноябре 1936 года. В ней он сказал, что если бы во время прошлой предвыборной кампании объявлял жителям сельской местности, что Германия перевооружается «и мы тоже должны», то это было бы вернейшим средством обеспечить себе проигрыш на выборах в «мирной демократической стране» [939]. Суинтон указывает, что на самом деле к моменту выборов 1935 года Великобритания уже перевооружалась (хотя и не так быстро, как считал нужным Черчилль) и, в частности, резко увеличила расходы на Королевские военно-воздушные силы [940]. Это, разумеется, было в большей степени заслугой отраслевых министров, а не премьера.