Владимир Шигин - Мифы и правда Кронштадтского мятежа. Матросская контрреволюция 1918–1921 гг.

Заметим, что именно в 1923 году одесский поэт Э. Багрицкий написал такие строки о жизни юнг и молодых матросов былых времен:

Надо ли говорить, что с комсомольцами такие номера не проходили. Молодые посланцы партии большевиков постоять за себя могли! В результате первых трех комсомольских наборов, которые были проведены один за другим, на корабли и в части флота пришло около 8000 добровольцев, ориентированных исключительно на комсомольские (то есть большевистские) идеи. К весне 1923 года комсомольская прослойка среди матросов составляла уже треть. При этом если в профессиональном плане новые призывники оставались еще салагами, то в политическом они смело вступали в идеологические споры со старыми революционными матросами, рьяно отстаивали свои взгляды и слабо поддавались анархистской агитации. Тогда же единственно оставшееся в строю учебное судно «Океан» было торжественно переименовано в «Комсомолец». Теперь комсомольцы проходили свое начальное морское обучение на своем именном корабле. По указанию секретаря ЦК РКП(б) В. В. Куйбышева парторганизации обязывались помогать комсомольским ячейкам в проведении набора добровольцев на флот.

Вот как высказался о революционных матросах в 1921 году (разумеется, после Кронштадтского мятежа) в стихотворении «Иван-Мор» матрос-комсомолец поэт Николай Корнев:

Перед нами молодой клешник Жоржик, отлынивающий от службы на линкоре и весело проводящий время у своей «марухи». Эта «маруха», восторгалась и шириной клешей, и решимостью «иванмора» пустить пулю в лоб любому встречному, не исключая «чекистика», то поэту Н. Корневу такой «иванмор» явно не по нутру.

Н. Корнев, будучи матросом-комсомольцем, несомненно, знал, о чем писал. Его матрос первых лет после Кронштадтского мятежа совершенно не похож на классического революционного матроса. А ведь еще совсем недавно (до Кронштадтского мятежа!) поэт Ф. Богородский совсем по-иному трактовал образ того же клешника «иванмора»:

Ту же тему именно тогда же развивал и поэт Александр Прокофьев:

Если в революцию полуаршинный матросский клеш являлся символом свободы и нового мира, а призыв «Даешь!» обладал пламенной «дьявольской силой», пугающей врагов революции, то спустя всего несколько лет все тот же клеш и тот же клич в одночасье стали символами откровенного бандитизма. Теперь следовало славить исключительно дисциплинированных и преданных советской власти моряков, прежде всего только что пришедших на флот молодых комсомольцев. Камертоном новой темы стал поэт Александр Безыменский с программным стихотворением «Космофлотский марш». Уже в названии своего стихотворения А. Безыменский попытался (хотя и весьма неуклюже) объединить в одно неразрывное понятие «краснофлотец» и «комсомолец», которое так и не прижилось на флоте:

Призыв А. Безыменского к матросам «Вперед же по солнечным реям!» стал своеобразным девизом (слоганом) матросов-комсомольцев 20-х годов.

В тезисах для пропагандистов и агитаторов, выпущенных Центральным комитетом РКП(б), отмечалось: «Строительство Красного Флота, ставшее в текущем году на верный путь и нуждающееся в неуклонном его продолжении, необходимо окружить атмосферой горячего сочувствия широких рабочих и крестьянских масс. Подобно Красной армии Красный Флот должен стать любимым детищем Советской России… Не стремясь ни к каким завоеваниям и твердо проводя свою мирную политику, Советская Россия должна стоять несокрушимо у своих морей, защищенных Красным Флотом».

Разумеется, что любимым детищем Советской России мог быть только флот, укомплектованный не старыми анархиствующими революционными матросами, а молодыми преданными власти матросами-комсомольцами. Разумеется, на первых порах этим ребятам было нелегко.