Василий Молодяков - Шарль Моррас и «Action française» против Германии - от кайзера до Гитлера

Движение временно отказалось от призывов к восстановлению монархии и от антиправительственных выступлений. «Ликвидировать республику, не вредя Родине, – вот что всегда было нашим желанием» (LDP, 40), – повторял Доде в ответ на утверждения противников, что монархисты могут добиться успеха лишь в условиях национальной катастрофы, как республиканцы в 1870 г. Социалист Деа, правда, признавал, что такой шанс могла дать не только «грязь поражения», но и «кровь победы». (DMP, 26, 30). «У вас была возможность совершить переворот, и вы ею не воспользовались!» – удивленно сказал Клемансо одному из монархистов уже после войны (LDP, 40).

Несмотря на это, власти не упускали «Action française» из виду. «Организация малочисленна и не может претендовать на какой-либо успех на выборах, – докладывала политическая полиция в МВД в сентябре 1915 г., призывая не ослаблять надзор, – но среди ее руководителей есть несколько людей действия, способных сформировать правительство Республики по заключении мира, если возникнут продолжительные или хотя бы внезапные трудности» [131] Цит. по магистерской диссертации: Kevin Audet-Vallée. ‘Faites un roi, sinon faites la guerre'. L'Action française durant la Grande Guerre (1914–1918). Université de Montréal, 2012. Р. 28. . Даже в окопах военная полиция следила за монархистами – менее внимательно, чем за социалистами.

Моррас и Доде утверждали, что проведение жесткой внешней политики и интенсивное перевооружение могли предотвратить нападение Германии, но республиканские правительства, шедшие на поводу то у Берлина, то у Лондона и экономившие на обороне и безопасности, показали только неэффективность и бессилие. «Выборы 1914 г., проходившие под крики о “безумии вооружений” и наводнившие парламент социалистами и радикалами, ввели Германию, прежде всего самого Вильгельма, в заблуждение относительно способности Франции сопротивляться и возможности новой Коммуны» (РВМ, 404). «Социалистические кандидаты внушали народу, как много учебников для маленьких французов можно купить вместо пушек, – напомнил Моррас. – Через три месяца из-за нехватки пушек и боеприпасов французам пришлось подставлять грудь вражеским пушкам, и за ошибку было заплачено сотнями тысяч невинных жизней» [132] Charles Maurras. Décernez-moi le Prix Nobel de la paix. Paris, 1929. P. 96. . «Если бы у нас было достаточно боеприпасов, – утверждал Доде, – немецкие армии беспорядочно отступили бы за Рейн между 20 и 25 сентября 1914 г.» (LDP, 15). Это не было мудростью задним числом, но ответственность за любую войну ложится и на алармистов.

У медали был не только аверс, но и реверс. С началом войны стороны наперебой обвиняли друг друга в агрессивных намерениях. Пресса Антанты не уставала цитировать воинственные заявления отставного прусского генерала Фридриха фон Бернгарди и ссылаться на деятельность шумного, но не слишком влиятельного Пангерманского союза. Подшивка L'AF за предвоенные годы могла дать не меньше доказательств агрессивности Франции, но пропаганда Центральных держав не отличалась эффективностью.

Изо дня в день Моррас, Доде и Бенвиль напоминали, что, вопреки утверждениям социалистов и части либералов, война идет не с кайзером [133] «Вильгельм II был последним защитником мира перед своим зверским народом», – заявил Моррас в 1924 г. (МЕМ, cxxx). или прусским милитаризмом, но с немцами как «наследственным врагом» и потому в ней нет места компромиссам. «Военная партия – это почти весь немецкий народ», – твердил Доде (MCV, I, 251). Самое знаменитое поэтическое произведение Морраса «Битва на Марне. Историческая ода» не только воспевало героизм французов, но на все лады проклинало немцев. «Если бы мне выпало защищать его перед лионским трибуналом (в 1945 г. – В. М. ), – заметил Ксавье Валла, до войны представлявший Морраса в суде, – думаю, было бы достаточно зачитать присяжным несколько строф оттуда, чтобы они могли вынести вердикт относительно сотрудничества с врагом» (XVM, 89).

Со страниц L'AF раздавались призывы не только к разгрому, но к последующему расчленению «Бошии» на десяток-другой государств. Это стало краеугольным камнем позиции движения в германском вопросе. Более того, оно хотело видеть «новые Германии» парламентскими республиками – для максимального ослабления противника! – и не соглашалось на существование «антиимпериалистической, пацифистской, антимонархической», но единой Германской республики (MCV, IV, 237). «Мы всей душой не только с германскими республиканцами, но и с германскими большевиками в Германии, потому что желаем Германии чумы, а Франции – здоровья, – заявил Доде 18 октября 1921 г. в Палате депутатов, перекрывая мощным голосом возмущенные выкрики слева. – Наша газета была в числе немногих осудивших убийство Карла Либкнехта, потому что, по нашему мнению, это несчастье для Франции» (LDD, 250–251).