Петр Котельников - Из живых ключей твоих, Россия

Иное дело река, на правом берегу которой я родился. Пусть и не слишком широк Сейм, пусть и глубины его не велики, но он близок и ласков. Воду его можно пропускать через пальцы ладоней своих, в него можно погрузить уставшие ноги. Его вода поит и кормит мое село Жадино. В нем мы купались, в нем полоскали белье женщины, в нем по брюхо стояли коровы и пили, довольно пофыркивая, лошади в жаркую погоду. Над водой, над цветами кувшинок повисали стрекозы. По поверхности скользили жучки-водомерки. Заросли тальников, ольхи и черемухи подходили к некоторым домам моего села. В зарослях этих находили приют соловьи. Соловьиные трели по ночам были такими громкими, что приходилось закрывать окна, – младенец, лежавший в люльке, подвешенной к потолку, уснуть не мог. Влюбленные, утомленные поцелуями, лежа в объятиях друг друга, долго внимали чудному пению курского соловья. Мала пичуга, невзрачная на вид, а на тебе, как поет, заливается! Соловьев, распевающих у нашего дома, я не помню уже. Но память сохранила крутой спуск к реке. Он начинался узким проулком, заросшим крапивой, потом шел вдоль берега по самому его краю, потом поворачивал вниз узкой тропинкой. В стороне, за огородами стояли старые амбары. Сбежать по тропинке вниз, было делом нескольких минут. Река здесь расширялась, бесшумно задевая о берега, тихо текла. Кругом было просторно, вольно, молчаливо. Берег был с крутым обрывистым дном. Купаться здесь можно было тем, кто хорошо плавал. Все свободное время от учебы и работы по дому, которой в каждой сельской семье было немало, дети проводили у реки. Плавать учились так же естественно, как и учатся ходить. Правда, о стилях плавания понятия не имели, просто подгребали под себя воду и, двигая ногами наподобие того, как это делают лягушки. Переплывать реку в самом широком месте приходилось, держась за гриву коня. Только чуть шевелишь ногами, струи воды обтекают могучую грудь коня, чуть скосит животное глаз на тебя и плывет дальше. Велик и могуч Сейм, вот только бы знать, где он начинается? Откуда и куда пыхтящий дымом катер тянет вереницу груженых барж за собой? Где заканчивается Сейм, многие дети знали от родителей своих. Сейм вливал свои чистые светлые воды в красавицу Десну. У места впадения располагалось большое село с названием «Великое Устье». Так хотелось ребенку пойти вдоль берега Сейма навстречу течению в поисках истока реки. Но, пройдя несколько километров, убеждался, что река оставалась такой же широкой, как и у родного села, и конца, и края ее не было видно. Неудовлетворенный и усталый, голодный возвращался домой. Сейм после такого похода казался еще более широким и невероятно глубоким. Впрочем, и сравнивать его было не с чем. Старики сказывали, что в омутах реки водились огромные сомы. Их обвиняли в исчезновении водоплавающей птицы, скорее всего, напрасно. Напротив села располагался большой остров, называемый жителями села «Зарекой». Остров был густо поросший деревьями и кустарником. В половодье его заливало водой, пополняя рыбой небольшие озерца воды. Достичь острова было трудно, ловлей рыбы взрослые занимались редко. Только время от времени, приезжающие на отдых в село горожане организовывали поездки на «Зареку», опустошая бреднем рыбные запасы озер. Добычей становились ведра карасей. Щуки не давались, перепрыгивая сеть. Местные мальчишки и мечтать не могли о рыболовной снасти. Примитивные удочки, изготовленные из ивовых прутьев, конского волоса и самодельных рыболовных крючков были редкими. Но рыболовами дети становились рано. Для ловли рыбы использовались подол рубахи, старенькие кошелки и плетеные из ивняка корзины. Для ловли такой примитивной снастью собирались небольшими группами. На мелких местах двое мальчишек, стараясь не громко шуметь, тихонько подводили к берегу снасть, остальные начинали топтать ногами в кустах и осоке. Добычей становились обезумевшие от страха и прыгающие в снасть (корзину или рубаху) язи, окуньки, лини, налимы и пучеглазые раки. Но чаще попадались зеленые лягушки, некоторые из них достигали огромных размеров. К северу и западу от села шли леса, преимущественно осинники. Отправлялись туда летнею порой большими группами. Собирали ягоды и грибы. Взрослые, прежде чем согласиться на поход в лес, долго внушали поросли своей правила поведения, главным из которых было требование не отрываться от массы, – для этого использовались звуковые сигналы. «Ау!» – долго слышалось в лесной чаще. Пустыми из лесу не возвращались. Добычу видно было издалека. Чтобы показать свою удачливость, верх лукошка украшали самые крупные и красивые боровики. Лазали и по соседским садам, чего уж грех таить. Делалось это не из-за нужды, поскольку яблони и груши росли у каждого деревенского дома. Ребятня охотилась и за маковыми головками, особенно в период молочной спелости, когда мак в меру мягок и сочен. Хороший теплый летний дождь тоже приносил немало забав с собою. Строились небольшие запруды, да и просто бродить по лужам – само удовольствие. Но грозы пугали людей: и детей, и взрослых. Детей оглушительный грохот небесных барабанов и сверкание слепящих молний, взрослых – возможность пожаров. В деревнях пожары после гроз были нередким явлением. Погорельцы в одночасье становились нищими, с вытекающими последствиями из этого положения. Сколько их бродило по городах и селам с протянутой рукой, и с просьбой помочь хоть чем нибудь?