Алексей Дубровин - Бурные дни Кавказа. Изменение ментальности российских офицеров, участвовавших в Кавказской войне

Для «полковой идентификации» была характерна иерархия, определяемая спецификацией, храбростью коллектива и количеством славных страниц в их боевых летописях. На Кавказе, где сложился довольно разнообразный характер военных действий, градация полков имела принципиальное значение. В числе элитарных подразделений на завершающем этапе войны находились Кабардинский и Куринский (первоначально являлись егерскими), Апшеронский пехотные, а также Нижегородский драгунский полки. Именно они дислоцировались в самых «горячих» регионах и всегда составляли основы главных наступательных экспедиций, а потому имели наибольшее количество коллективных боевых регалий. В частности, Апшеронский полк имел знамена с надписями о победах: «За отличие при взятии штурмом Ахульго 22 августа 1839 года», «За взятие у аварских войск знамя при реке Иоре 7 ноября 1800 года», «За взятие горы Анчимеер 5 июня, поход в Анди в июне и взятие Дарго 6 июля 1845 года». «Куринцы» с 1852 г. носили на папахах особый знак «За отличие», имели четыре георгиевских трубы с надписью «За отличие при покорении Восточного Кавказа в 1859 году», а также четыре георгиевских трубы с надписью «За отличие при покорении Восточного Кавказа в 1859 году и за умиротворение горских племен в Терской области и Дагестане в 1877 году» 186.

Представители Кабардинского полка гордились наличием четырех георгиевских рожков «За отличие при покорении Западного Кавказа в 1864 году», а также «пожалованием» «Гренадерского боя» (поход за военное отличие) и др. «Летописец» истории Кабардинского полка А. Л. Зиссерман утверждал, что отсутствие в истории подразделения таких знаковых событий как Бородино, Лейпциг и Севастополь, не ставит под сомнение «… прочно утвердившуюся и на Кавказе и за его пределами славу полка…» 187.

Несколько ниже, но также входя в так называемую «гвардию Кавказского корпуса», находились Навагинский, Тенгинский, Ширванский пехотные и Эриванский карабинерский полки.

Представители всех перечисленных выше вооруженных формирований являлись носителями элитарной ментальности. Другие полки имели несравнимо меньшую славу и пользовались относительно меньшим уважением в кавказской военной семье. Низшую ступень в иерархии занимали гарнизонные (линейные) подразделения.

Весьма показательным примером восприятия межполковой иерархии является эпизод, когда после Даргинской экспедиции в битком набитый ранеными госпиталь зашел навагинский офицер и попросил место для отдыха. На это находившиеся там куринцы и кабардинцы ответили: «Навагинцу среди нас нет места», и только лишь демонстрация полученных ран, как символа отваги, и сообщение личных подвигов, совершенных в минувшем походе, заставили переменить мнение – навагинца встретило громкое «Ура!», и за его здоровье выпили шампанское 188.

Следует заметить, что иерархическое положение не было статичным и изменялось в ходе Кавказской войны, в зависимости от степени участия в боевых действиях, нахождением на зонах наибольшего сосредоточения сил. Так, в 1817—1829 гг. «вершину пьедестала» занимал Ширванский полк, дислоцировавшийся на главном в то время театре боевых действий – Закавказье и выполняли наиболее ответственные задачи. Полк пользовался особым уважением А. П. Ермолова, называвшего его «десятым римским легионом» 189. По мере переноса боевой активности на Северный Кавказ в 1830-х гг. произошла смена полковой иерархии и ведущие места заняли Куринский и Апшеронский полки, дислоцировавшиеся в то время соответственно в Чечне и Дагестане.

Наряду с полковой принадлежностью у кавказцев имелись и иные виды идентификации, определяемые должностным положением, социально-сословным и этническим происхождением. В зависимости от рода деятельности и занимаемой должности в офицерской среде следует выделить три традиционные для всех военных неофициальные группы:

– «Боевые» офицеры (комбатанты), непосредственно участвовавшие в боевых действиях. Представители этой группы, преимущественно занимали должности командиров подразделений и отличались наибольшей сплоченностью, выраженной в «боевом братстве» или «боевой семье». Выполняя самые опасные задания, они чувствовали свою «особость» и презирали «небоевых» коллег. В их среде о качестве человека судили исключительно по его делам и заслугам, благодаря чему преодолевалось множество национальных, религиозных, сословных и прочих предрассудков. Боевые офицеры легко завязывали панибратские отношения с солдатами.