Исаак Троцкий - Третье отделение при Николае I

И наконец, свидетельством в нашу пользу кажется и рассказ Шервуда об открытии им общества «Frèrescochons» [87] См. предыдущую главу. . Очевидно, Шервуд без труда мог представить себе, что и до 1825 года ему приходилось подвизаться в качестве тайного агента [88] Отметим и такой факт: в августе 1825 года граф Витт писал императору: «Так как в Ришельевский лицей, в Одессу, были присланы из Петербурга два виленских профессора, замешанные в деле, случившемся в Литве, то я счел долгом поручить строгий надзор за ними тайным агентам». Шервуд постоянно ездил в Одессу, а среди бумаг 1827 года, связанных с его поездкой для обследования положения на юге, имеется донос, или записка о беспорядках в Ришельевском лицее. .

Но если Шервуд и был тайным агентом Витта, то в деле декабристов он, рассудив, что незачем уступать другим триумф и лавры спасителя отечества, решился действовать на собственный риск и страх.

Испытанный заговорщик, граф Пален, по преданию, предупреждал Пестеля, что в самой организации тайного общества имеется основной порок: возможность и вероятность измены.

Однако, как это ни странно, с 1821 года, когда подан был донос на «Союз благоденствия» Грибовским, и до 1825 года правительство находилось почти в полном неведении относительно развивавшейся в тайных обществах работы. Глухие отголоски этой подпольной возни, может быть, и проникали наверх, но по каким-то нам не очень понятным причинам к ним не прислушивались. И только к концу 25-го года, к моменту, когда общество готово уже было перейти от слов к делу, расцветает пышный букет доносительства в триумвирате Шервуд — Бошняк — Майборода [89] О деятельности Бошняка см. публикацию и комментарии Б. Е. Сыроечковского «Записка А. К. Бошняка» (Красный архив. 1925. Т. II (IX)). О доносе Майбороды — нашу статью «Ликвидация Тульчинской управы Южного общества» (Былое. 1825. № 5. Там же проделано сопоставление данных этих доносов). .

Если в лице последнего мы имеем дело с прямым предателем, то двое первых являют характеристичные образы agents-provocateurs. Бошняк, ученый ботаник, идет в полицейскую службу чуть ли не по личной склонности к исследованиям этого рода. Шервуд, человек без роду и племени и лишенный каких бы то ни было предрассудков этического порядка, избирает этот путь, чтобы выбиться в люди. Бошняк, после своего расследования в деле декабристов, остается на этой работе до самой смерти, но исполняет поручения высокого порядка. Шервуд пускается в разнообразнейшие авантюры, постоянно обращаясь к своим излюбленным средствам: обману, провокации и доносу. Но о дальнейшей его судьбе, впрочем, позже.

История раскрытия Шервудом декабристских организаций не представляется достаточно ясной. С легкой руки Барка-Петровского исторические романисты, начиная с Данилевского, создали легендарный образ «Шервуда в Каменке». На этом варианте мы и остановимся.

По словам Б.-П., знакомый ему помещик, А. Л. Давыдов (брат декабриста Василия Львовича), нуждался в механике для починки и приведения в порядок своей мельницы. Зная, что Шервуд перенял от отца по наследству довольно богатый запас технических знаний, Б.-П. отрекомендовал Давыдову своего подчиненного. Живя в Каменке, Шервуд сделал ряд наблюдений, о которых впоследствии сообщил своему патрону следующее:

«Житье мое тут было раздольное, и я не очень спешил исправлением мельницы. Так прошло несколько недель. Привыкнув и приглядевшись к образу жизни в Каменке, я был поражен одним очень странным обстоятельством. Каждую субботу в семь часов вечера съезжались к Давыдовым гости, но главное то, что эти гости были все одни и те же лица: полковник Пестель, Муравьев, Янтальцев, штаб-доктор 2-й армии Яфимович, генерального штаба поручик Лихарев, помещик Поджио и еще некоторые другие.

В семейном кругу Давыдовых они появлялись лишь за обедом и ужином и были не очень любезны с дамами, все остальное время проводили в пристройке дома, на половине Василия Львовича. Погостив, таким образом, сутки, все они, в определенный час, разъезжались».

В одну из таких суббот Шервуд, снедаемый любопытством, решился подслушать, какие речи ведутся на этих таинственных собраниях. Осторожно пробравшись наверх и благополучно не встретив никого из прислуги, по-видимому умышленно отосланной, Шервуд в замочную скважину подглядел следующую картину:

«Вокруг большого стола сидели все постоянные посетители Каменки и с ними Василий Львович Давыдов. По столу было разбросано много бумаг; Лихарев держал в руке перо, ожидая приказания писать.