Саймон Себаг-Монтефиоре: Иерусалим. Биография

В 1658 г. патриарх Никон построил на реке Истра, недалеко от Москвы, Новоиерусалимский монастырь — во утверждение вселенской миссии русского православия. Ядро монастыря — более или менее точная копия храма Воскресения (Гроба Господня) в Иерусалиме. В 1818 г., до восшествия на российский престол, Николай I посетил Новый Иерусалим. Глубоко растроганный, он повелел отреставрировать монастырь, выгоревший при пожаре 1808 г.

В ходе Крымской войны была предпринята очередная попытка вооружить евреев: в сентябре 1855 г. польский поэт Адам Мицкевич приехал в Стамбул, чтобы сформировать для борьбы с русскими польское войско, получившее название «османские казаки». В их число входили «израильские гусары», набранные из русских, польских и палестинских евреев. Но через три месяца Мицкевич умер, и эти гусары так и не были испытаны в деле.

Резиденцией османских губернаторов была Аль-Джавайлия, построенная одним из эмиров-мамлюков Насира Мухаммада на месте Иродовой крепости Антония и первой станции Виа Долороза. При крестоносцах тамплиеры воздвигли там часовню, и часть ее увенчанного куполом портика стояла вплоть до 1920-х гг. Ныне на этом месте находится школа.

Цитаты из «Дневника путешествия в Европу и Левант» Мелвилла даны в пер. В. Н. Кондратьева и Н. В. Димичевского.

Пер. Л. Сережкиной.

Эти писатели отдавали дань тогдашней моде на сочинения о путешествиях на Восток. С 1800 по 1875 гг. вышло около 5 тыс. англоязычных книг об Иерусалиме. Многие из них как две капли воды были похожи друг на друга. Другие представляли живые пересказы библейских сюжетов (иногда подкрепленные археологическими свидетельствами). Третьи были выдержаны в жанре путевых заметок и обличали невежество мусульман, плаксивость евреев, примитивность арабов и вульгарность православных. Лучшим из всех этих сочинений, несомненно, является искрящийся остроумием роман «Эотен, или Следы путешественника, вернувшегося с Востока» Александра Кинглейка, впоследствии издавшего свои записки о Крымской войне.

Молодой хозяин Дорра, плантатор Корнелий Феллоуз, решил совершить трехлетнее путешествие из Парижа в Иерусалим и предложил своему воспитанному и образованному рабу сопровождать его, обещав вольную за помощь в пути. В своих искрометных путевых заметках Дорр описал все, что видел: от прекрасных парижанок до «убогих башен и обуглившихся стен» Иерусалима. По возвращении домой хозяин отказался отпустить Дорра на волю, и тот бежал на север, где в 1858 г. опубликовал книгу «Путешествие по свету темнокожего квартерона». Вскоре в Америке началась гражданская война, официально принесшая Дорру свободу. Победитель в той войне — президент Авраам Линкольн — не отличался особой религиозностью, но мечтал побывать в Иерусалиме — возможно, потому что в детстве жил в одном из американских «Иерусалимов», Нью-Салеме (штат Иллинойс). Линкольн наизусть знал Библию и, вероятно, слышал рассказы своего госсекретаря Уильяма Г. Сьюарда, побывавшего в Иерусалиме во время кругосветного путешествия. По дороге в театр 14 апреля 1865 г. Линкольн заговорил с женой о «паломничестве в Иерусалим». В театре, за несколько минут до смертельного выстрела, он прошептал: «Очень хочется побывать в Иерусалиме». Впоследствии Мэри Тодд Линкольн считала, что ее муж пребывает «в центре Небесного Иерусалима».

Исповедовавшие иудаизм евреи не допускались в палату общин до 1858 г., когда новый парламентский акт наконец позволил Лионелю Ротшильду занять в ней место. Любопытно, что Шафтсбери неоднократно высказывался против этого: как христианский сионист он был заинтересован в возвращении и обращении иудеев только ради приближения Второго пришествия. Впрочем, гораздо позднее он сказал премьер-министру Уильяму Гладстону: «Для палаты лордов день, когда этот старый еврей [Монтефиоре] будет включен в списки наследственных законодателей, станет поистине славным». Этот день настал даже быстрее, чем он, наверное, предполагал. В 1885 г., после смерти Монтефиоре, звания пэра первым из евреев был удостоен сын Лионеля Ротшильда Натан.

По дороге в Санкт-Петербург Монтефиоре заехал в Вильно, полуеврейский город с таким множеством ученых талмудистов, что его называли даже «литовским Иерусалимом». Там Мозеса встретили тысячи преисполненных энтузиазма евреев. Позднее Монтефиоре снова приезжал в Петербург — уже для встречи с Александром II. Поговаривали, будто в каждом еврейском доме в России висел портрет Мозеса — своего рода иудейская икона. «За завтраком (в Мотоле, деревне под Пинском) мой дед часто рассказывал мне истории о деяниях могущественных особ, — писал Хаим Вейцман, будущий лидер сионистов и первый президент Израиля. — Особенно меня впечатлил рассказ о поездке Мозеса Монтефиоре в Россию, состоявшейся всего лишь за поколение до моего рождения, — он уже звучал как легенда. Да и сам Монтефиоре, хоть и здравствовавший еще, тоже был легендой».