Анджей Мисюк - Спецслужбы Польши, Советской России и Германии

Каждый переворот тесно связан с радикальными персональными изменениями на всех государственных уровнях. Сторонники прежнего режима уходят, а лагерь победителей ставит на ответственные должности в государственной власти своих сторонников. Следует признать, что после майского переворота не было никакой кадровой чистки в полицейских органах. Сначала изменения произошли только в руководстве Главной комендатуры ГП и некоторых воеводских комендатурах. В то же время офицерские кадры среднего уровня и рядовые полицейские не были подвергнуты какой-либо проверке. Можно предположить, что новая власть не намеревалась проводить революционную кадровую политику и отказываться от профессиональных кадров. Однако несмотря на это с течением времени стали вырисовываться негативные результаты доминирования одного политического направления в общественной жизни государства. На это обратил внимание Е. Суски в своих воспоминаниях: «В МВД переворот отразился, скорее всего, выгодно как на управлении, так и на моих личных отношениях (автор воспоминаний был пилсудчиком. — Прим. А. М. ). Я никогда не использовал в служебных делах моих давних отношений с людьми нового режима и после мая относился к ним сдержанно, мои австрийские руководители хорошо помнили о моем участии в Польской военной организации в прошлом и начали деликатно выдвигать меня вперед».

После 1926 года элита власти начала ужиматься и стала закрываться от влияния извне. Критерии подбора ее представителей чаще всего носили в основном политический характер, а все остальное было не существенно. В ней доминировали представители территории, захваченной в прошлом Россией, и особенно восточных районов. Профессор Жарновский в своем труде отмечал, что к ней присоединились элементы, индифферентные в политическом и карьерном отношении. Это явление не миновало также полицейский корпус. С этим увязывался процесс прихода профессиональных военных в гражданские государственные службы, прежде всего в администрацию внутренних дел. Сначала, по указанию Пилсудского, в 1928 году ряд высших офицеров был откомандирован на руководящие должности в органы центральной государственной администрации. В 1930-х годах наметилась тенденция увольнения из армии офицеров низшего уровня. Они должны были занять должности районных комендантов и начальников комиссариатов Государственной полиции. На практике такие действия вели к приданию полиции военного характера и ее подчиненности правительственному лагерю. Значение полиции во внутренней политике государства заставило Пилсудского обеспечить себе решающее влияние на кадровую политику в ГП и направления ее деятельности. Механизм руководства органами безопасности маршалом наиболее образно представил многолетний министр внутренних дел в послемайский период Феликс Славой-Складовский: «Я начал служить в МВД 4 июня 1930 года, а 6 июня 1930 года получил общие директивы внутренней политики от господина Маршала. Комендант еще раз напомнил, что после обеспечения выборов я возвращаюсь в армию. Таким образом, я должен был стать Министром внутренних дел, но не на постоянной основе, а на сдельной».

Как уже упоминалось, послемайский правящий лагерь предназначил Государственной полиции важное место в системе осуществления государственной власти и влияния на общественность. Поэтому не было единичным высказывание в 1937 году поморского воеводы Владыслава Рачкевича, который на служебном совещании полиции в воеводской комендатуре ГП в Торуне отметил: «Я желаю, чтобы вы были одним из осознанных элементов в укреплении настроя народа в службе государству… Взаимодействие всех государственных элементов ставит такую задачу, чтобы этот план по обеспечению обороноспособности государства и усилению работы для лучшего завтра был результативно реализован». Тем более, в ходе политических акций, например избирательной кампании, на полицию возлагалась кроме традиционных профессиональных обязанностей задача, «чтобы они не как сотрудники ГП, а как граждане старались проводить разъяснительную работу как среди своих подчиненных, так и в числе всех знакомых о правдивых тенденциях положения о выборах». Таким образом, по мнению представителей государственной власти, полиция должна была выполнять очень важную функцию в общественной жизни. Согласно утверждению А. Хытновского, полиция и политическая администрация практически заменяли своей активностью ячейки BBWR, которые население рассматривало не как самоуправляемую общественную организацию, а как «отделение государственной администрации». Слишком антагонизированные политические отношения после 1926 года создали такую ситуацию, что полиция и иные государственные институты были задействованы в борьбе и конфликтах, которые наполняли политическую сцену II Республики. Принцип аполитичности полиции, так усиленно соблюдавшийся в предмайский период, был почти устранен из этического кодекса полицейских.