Нина Тумаркин - Ленин жив! Культ Ленина в Советской России

Первое издание книги «Ленин жив! Культ Ленина в Советской России» появилось в начале 1983 года через несколько месяцев после смерти Леонида Брежнева, за пять недель до знаменитой речи президента Рейгана об «империи зла» и за шесть месяцев перед тем, как был сбит южнокорейский лайнер KAL 007, что знаменовало собой наивысшую точку как нового витка холодной войны, так и европейского и американского движения за мир (которое рейгановская администрация называла «антиядерным движением»). В этот момент Ленин имел значение не столько как центральный персонаж политического мифа, но как основатель первого в мире социалистического государства, как не столь уж отдаленный предшественник Юрия Андропова, бывшего главы КГБ, наследовавшего Брежневу в качестве Генерального секретаря правящей Коммунистической партии Советского Союза, чей длинный тонкий палец мог нажать пресловутую кнопку и погубить всех нас. Часть книги была написана еще в предыдущем десятилетии в качестве диссертации, в эру столь отдаленную от нашего времени, что я писала ее авторучкой, израсходовав целый пузырек паркеровских чернил.

Дитя русских эмигрантов-либералов — «стивенсоновских меньшевиков», как я поддразнивала демократические симпатии моих родителей в 50-е годы, годы моего детства — я угодила прямехонько в «антиядерный» лагерь, и после публикации моей книги была немало поражена тем, как она прямо-таки превозносилась рейганистами как разоблачение хитрого механизма большевистской пропаганды, который с первых своих шагов успешно внедрил в сознание угнетенного народа преклонение и почитание разрушительных идей, воплощенных в Ленине, наифальшивейшем из фальшивых богов.

Я же ставила этой книгой куда более непростые задачи, что проистекало из значительно более терпимого — или по крайней мере сострадательного — подхода к советской истории. Мне хотелось не столько подчеркнуть эксплуатацию Коммунистической партией народных чувств в ранний Советский период, сколько попытаться извлечь из постреволюционного китча отпечаток мировосприятия как объектов, так и субъектов новой большевистской культуры в десятилетие после революции 1917 года.

Книга «Ленин жив» была опубликована в тот же год, когда и стимулирующая книга британского историка Эрика Хобсбаума «Изобретение традиции», создавшая весьма активно употребляемый (и впоследствии злоупотребляемый) словарь и концептуальные рамки для понимания культуры как конструкции, а не как данности. В книге «Ленин жив» я использовала слово «конструкция» несколько старомодно, описывая, например, строительство Мавзолея Ленина на Красной площади. В то же время моя книга является одной из первых книг по русской истории, где сделана попытка показать и осмыслить литературные, визуальные и материальные воплощения политического мифа.

Когда эта книга вышла из печати, Санкт-Петербург еще именовался Ленинградом, ленинский профиль метил священной печатью советские газеты, и длинные очереди ожидающих лицезрения тела Ленина свидетельствовали о том, что ленинский культ, по крайней мере его костяк, еще функционирует. В эти сумрачные года, позднее названные эпохой застоя, идеальный Ленин как воплощение советской героики был как бы заслонен мощнейшим всплеском пышного всенародного культа победы Советского народа в Великой Отечественной войне, который неуклонно двигался к своему апогею — приближавшейся сороковой годовщине Победы.

Я пишу это предисловие к русскому изданию в 1996 году, следя за судьбоносными летними президентскими выборами в России. Память, восстановленная память, установление и конструкция общественных институтов, класс и род заняли центральное место в американском историческом дискурсе. Советский Союз распался пять лет назад; Михаил Горбачев явился и сошел со сцены как калиф на час (на год, на десятилетие); Ленин, десакрализован, демонизирован, дискредитирован, осмеян, коммерциализован и, наконец, реабилитирован для нужд «обновленной» Российской Коммунистической партии середины 90-х годов.

Хотя уже давно не модно кончать предисловие словами признательности, тем не менее я хотела бы использовать эту возможность и выразить мою глубокую благодарность моему мужу, Гарвею Коксу, сыну Николасу, моим приемным детям Ракель, Мартину и Саре и моим неповторимым Петеру Клеману и Нику Маршаллу — всем тем, кто вошел в мою жизнь с тех пор, как появилось новое издание этой книги — поблагодарить за их верную поддержку в моем писательском труде. Писать ни при каких обстоятельствах не просто, однако дружная семья вроде моей — спасение для любого автора.