Жан Маркаль: Монсегюр и загадка катаров

Но какими душевными свойствами обладает Мелисанда, кто она на самом деле? Нам это неизвестно: мы видим, как она выходит из сумрачного замка Аркеля, бродит по огромному лесу, то теряясь в сумраке деревьев, то вновь выходя из тени… она плачет у фонтана, где ее и находит принц Голо. Нет, это не Мелюзина: та поджидала Раймондина, чтобы одарить его богатством и сделать его могущественным — причем взамен на все это она предложила саму себя. Мелисанда ничего не ждет и никого не поджидает: она угнетена и подавлена. Откуда она появилась? Из другого места , но никто так никогда и не узнает, где же оно. О том, что было в ее «прошлой жизни», можно лишь догадываться: в чаше фонтана сверкает корона, «корона, которую дал мне он». Кто этот «он»? Голо хочет достать корону, но Мелисанда запрещает ему это делать, как и отказывается она от любого контакта с Голо: «Не касайтесь меня! Иначе я брошусь в воду!»

Но Голо забирает ее с собой. Итак, Мелисанда, ныне супруга Голо, живет в странном королевстве Аркеля, которое зовется «Allemond». Разумеется, это игра слов, включающая в себя и французское «Allemande» («немка»), и франглийское «all le monde» («весь мир»), и даже кельтское «all», то есть «другой», что в сочетании дает нам «Иной мир»… Ничего, в символизме бывали случаи и пострашнее. Почему бы не увидеть в этом имени и такое — «Ah! le monde!» («Ох уж этот мир!») — с оттенком презрения, прекрасно подходящим к иллюзорному миру-материи? Читатель уже чувствует, что мы вновь обратились к доктрине катаров — но как к ней не обратиться, если Голо как нельзя лучше подходит под определение дьявола? С точки зрения катаров, это точное подобие Сатаны, поймавшего душу падшего ангела (Мелисанды) в ловушку материи (узы брака). Соответственно, Мелисанда — это пленница иллюзорного сатанинского мира. Однако заметим, что пленницей она стала в какой-то степени по доброй воле: она отказалась от короны, упавшей в воду, и согласилась стать супругой Голо — тирана, узурпировавшего власть своего деда Аркеля (в чьем имени слышно как грозное «Архангел», так и двусмысленное «Арк», название деревни неподалеку от Ренн-ле-Шато). Нет ли в имени «Голо» отсылки к Голему из оккультной традиции? Вполне возможно — если только оно попросту не взято из бретонского языка, где «golo» означает «свет». В таком случае не может ли он быть «Падшим Светом», мятежным Люцифером, низвергнутым в бездну? Ведь, несмотря на это, в душе Люцифера все же остается свет, его прежняя суть, пусть даже он и прилагает все усилия к тому, чтобы лишить его других.

Однако если Голо — Сатана, то Мелисанда — его лучшая ученица… Идеальный тип «испорченной молодежи». Она лжет. Она вводит Голо в заблуждение, но никогда в этом не признается. Она прекрасно осознает, что делает, когда она останавливает свой выбор на Пелеасе. И она приводит его к гибели.

У Пелеаса «говорящее» имя, это транскрипция имени «Пелес». Так в «Смерти Артура» Мэлори звали Короля-Рыбака: Пелес — это Пуйл из кельтских легенд, король-божество из иного мира, избравшее в жены богиню Рианнон, чье имя означает «Великая Королева». Отсылка к Королю-Рыбаку у Метерлинка очевидна. Из разговора Аркеля с Пелеасом мы узнаем об отце героя, ни разу не появившемся в пьесе: он прикован к постели таинственной болезнью, заставляющей его страдать на смертном одре, но не дающей ему смерти.

Мелисанда соблазняет Пелеаса — как когда-то Кундри обольстила Анфортаса в изложении Рихарда Вагнера. Мелисанда, в чьем имени слились Мелисенда из хроник крестового похода и фея Мелюзина, как две капли воды похожа на Кундри, сообщницу Клингзора, удерживавшего рыцарей в своем саду наслаждений при помощи чаровниц «цветочных дев».

Однако вслед за таким утверждением непременно последует вывод: «порочное дитя» Мелисанда так же, как Кундри или «уродливая девица на муле» Кретьена де Труа, является посланницей Грааля — и это позволяет увидеть лирический персонаж Метерлинка и Дебюсси в ином свете, поскольку Мелисанда указывает Пелеасу неведомый для него путь, невидимый самим героем. Уронив свое обручальное кольцо в источник, Мелисанда избавляется от Голо. Ее супруг (в тот момент необъяснимым образом упавший с лошади), узнав, что Мелисанда потеряла перстень, велит ей немедленно отыскать его. В ответ Мелисанда лжет: она утверждает, что потеряла кольцо в гроте на берегу моря. Символы кольца и пещеры говорят сами за себя: думаю, они лучше, чем я, пояснят читателю, зачем Мелисанда увлекла в этот грот Пелеаса… Отныне эти два героя неразрывно связаны. Однако Голо охватывает подозрение: король пытается дать понять своему юному брату Пелеасу, что он о многом догадывается, — этому посвящена сцена в подземелье-гроте, пахнущем смертью. Трагический смысл всего действия в том, что Пелеас так и не понял сути миссии Мелисанды: он хочет уехать — и уехать в одиночку. Тогда Мелисанда удерживает героя, чтобы проститься с ним, но в то же время зная, что Голо уже выследил их. Итак, Пелеас не покинет Мелисанду: он погибнет от руки Голо. И все же он покидает ее: освобожденный, вопреки его воле, от своей телесной оболочки, в тот самый момент, когда он кричит о своей любви к Мелисанде, он уходит в истинное царство, проникнутый божественным Светом. Мелисанда, дав жизнь хрупкой и болезненной девочке, умирает, следуя за Пелеасом в царство обретенного Света. Грааль был доступен каждому из этих героев. Голо — признающий, что он «как слепец, ищущий свое сокровище в глубинах моря» — так и не обрел его. Словно в ответ на это. Аркель лишь повторит: «Будь я Богом, я пожалел бы людские сердца…» Прекрасные слова… Аркель сострадателен. Лишь всеобщей Любви, Милосердию, дано пробудить поглощенные тьмой души.