Всеволод Воронин - Отречение. Император Николай II и Февральская революция

Одновременно он предложил восставшим солдатам посылать в Совет и своих депутатов [по одному от каждой роты]. В 9 часов вечера, с опозданием всего на два часа, открылось первое заседание Совета рабочих депутатов, в котором участвовало несколько сот человек. Председателем был избран меньшевик Н.С. Чхеидзе, прошли также выборы в Исполком. Благодаря солдатскому представительству, «революционно-демократический» орган власти вскоре стали именовать Советом рабочих и солдатских депутатов.

Так в революционной столице, в Таврическом дворце рождалось Двоевластие. Депутаты Думы больше не чувствовали себя «хозяевами дворца». К ночи Таврический дворец, заполненный восставшими солдатами, был похож на «укрепленный лагерь». Когда солдат поднимали по тревоге, они бегали по дворцу и разбивали окна, выскакивая из них в сад. Пока Временный комитет Думы переподчинял себе высшие госучреждения, Совет депутатов выстраивал свою структуру власти – разбивал город на районы, от которых в Совет избирались представители рабочих и солдат, и посылал в них районных комиссаров устанавливать «народную власть». Временному комитету пришлось забиться в угол дворца рядом с кабинетом председателя. Но при решении текущих вопросов думцы и члены Совета работали сообща, формируя «соединенные комиссии».

Петроград, Невский проспект. Восставшие

К вечеру 27 февраля восставшие овладели всеми мостами. В центр Петрограда направлялись революционные массы, не утихала стрельба. В руки инсургентов переходили все новые районы города, на их сторону вставали все новые воинские части. Но Совет министров, собравшийся в Мариинском дворце в 6 часов вечера, продемонстрировал полное непонимание происходящего. Министры были растеряны и ждали «ареста», но сочли практически завершенный переворот «продолжением думской кампании против Протопопова». Последнего они уговорили «сказаться больным» и сдать «должность старшему товарищу министра» – генералу А.С. Макаренко. Приказ о замещении «больного» Протопопова в обществе сочли «смехотворным». Николай II решил по-своему пресечь абсурдную полемику вокруг Протопопова и телеграфировал князю Н.Д. Голицыну: «Перемены в личном составе при данных обстоятельствах считаю недопустимыми» [71] Ольденбург С.С. Указ. соч. Т. 2. С. 242. . Государь не знал, что это его решение было совершенно бессмысленным. Безвольный и неадекватный министр внутренних дел вместе с другими царскими сановниками в ближайшие часы должен был уйти в политическое небытие.

Последней волей Совета министров стало ходатайство перед царем о наделении чрезвычайными полномочиями «какого-нибудь» популярного военачальника и о создании «ответственного министерства». Но вопросами формирования правительства уже ведали совсем другие инстанции и лица. Царская власть в Петрограде была свергнута. Немногие воинские части, еще остававшиеся верными законному монарху не оказывали активного сопротивления, пытаясь удерживать лишь отдельные ключевые пункты столицы.

Оставаясь в Ставке, Николай II был застигнут врасплох молниеносным переворотом в Петрограде. Политический враг царя – П.Н. Милюков, как и «многие», с «удивлением» вспоминал, что тот отбыл в Ставку «накануне волнений», имея со «столицей только телеграфную и, как оказалось, еще менее надежную железнодорожную связь», и затем в течение нескольких дней довольствовался «успокоительными телеграммами Протопопова» [72] Милюков П.Н. Указ. соч. С. 452. .

Еще около полудня 27 февраля М. Палеолог вместе с Дж. Бьюкененом был принят русским министром иностранных дел Н.Н. Покровским и, выразив беспокойство «серьезными обстоятельствами», настоятельно советовал официальному Петрограду пойти, ради спасения династии, на «немедленное назначение министерства, внушающего доверие Думе». Министр согласился с этим мнением, но при этом заговорил о парализующем «всякое действие» влиянии Протопопова. Французский посол спросил: «Неужели же нет никого, кто мог бы открыть императору глаза на это положение?». Покровский в отчаянии воскликнул: «Император слеп!» [73] Палеолог М. Указ. соч. С. 732. .