Кирилл Соловьев - Хозяин земли русской? Самодержавие и бюрократия в эпоху модерна

Конечно, бывали обратные случаи. Министр внутренних дел В. К. Плеве, согласно воспоминаниям современников, постоянно что-то писал или же читал деловые бумаги. Министр финансов Н. Х. Бунге занимался делами ведомства 12–14 часов день, при этом не успевая справиться со всеми возложенными на него обязанностями. Его преемник И. А. Вышнеградский внимательно слушал доклады подчиненных, вникая во все детали дела. Министр привык работать ночью. Иногда он вызывал к себе своих сотрудников в 11–12 часов вечера, и они засиживались у него до половины четвертого (а иногда и до четырех) ночи. Причем это могло случиться не только в будние, но и в выходные, и даже в праздничные дни. Не вполне доверяя чиновникам министерства, он сам производил все самые сложные финансовые расчеты. Схожим образом себя вел министр юстиции Н. А. Манасеин, стремясь проверить каждую бумагу. Он подмечал самые мелкие недочеты своих сотрудников. Так, однажды ему пришло прошение о помиловании солдата, совершившего преступление, когда тому якобы было 35 лет. Манасеин нашел метрику, которая доказывала, что на момент преступления обвиненному было 34 года. В данном случае возраст не имел никакого значения. Тем не менее Манасеин сделал строгий выговор своим подчиненным. В этом отношении выгодно от Манасеина отличался следующий министр юстиции Н. В. Муравьев. Он лично отбирал сотрудников, но при этом полностью доверял им, предоставляя свободу действий. Несмотря на нарекания современников, большой работоспособностью все же отличался С. Ю. Витте. Причем в отличие от многих своих коллег он мог отделять важные дела от неважных и на последние время не тратил.

Иван Алексеевич Вышнеградский (1832–1895) за свою не слишком долгую жизнь сделал три карьеры – и все три очень успешные.

Он происходил из семьи священнослужителя, однако, как многие поповичи, не желал идти дорогою отца. Два года он проучился в Тверской духовной семинарии, а затем окончил физико-математический факультет Главного педагогического института в Санкт-Петербурге. Он показал себя как выдающийся инженер-конструктор, который изобрел подъемные машины, пресс для испытания материалов, автоматический пресс для изготовление призматического пороха. Он стал автором теории автоматического регулирования (1877). Его достижения получали призвание. В 1862 г., в тридцать лет, он стал профессором Санкт-Петербургского технологического института, а в 1865 г. – Михайловской артиллерийской академии. В 1875–1880 гг. Вышнеградский – директор Технологического института.

Помимо преподавательской карьеры, Вышнеградский был деятельным и удачливым предпринимателем. С 1881 г. он был председателем Общества Юго-Западных железных дорог. В этом качестве он сделал себе миллионное состояние. У него даже появился свой особняк на Английской набережной в Санкт-Петербурге. Однако он продолжал вести довольно скромный образ жизни и даже давал поводы к обвинениям в скупости.

Наконец, пользуясь поддержкой М. Н. Каткова и В. П. Мещерского, Вышнеградский обратил на себя внимание «высших сфер», сначала оказавшись в Совете министра народного просвещения, потом – в Государственном совете, а затем, в 1888 г., стал министром финансов. Была одна мечта Вышнеградского, которая в итоге не сбылась. Он так и не стал графом.

Вышнеградский поражал работоспособностью своих сотрудников, трудясь с раннего утра и до поздней ночи и требуя того же от всех своих подчиненных. Он не жалел для них времени. При необходимости мог даже прочесть лекцию, если вдруг оказывалось, что они чего-то не знали: как, например, функционирует железнодорожная сеть или в чем особенности тарифной политики. Помимо всего прочего, Вышнеградский обладал уникальной памятью. С. Ю. Витте вспоминал: «Я помню, когда мы с ним как-то раз заговорили о цифрах, он сказал мне, что ничего он так легко не запоминает, как цифры. Взяли мы книжку логарифмов. Он мне и говорит: „Вот откройте книжку, и, хотите, я прочту громко страницу логарифмов, а потом, – говорит, – вы книжку закроете, и я вам все цифры скажу на память“. И действительно, взяли мы книжку логарифмов, я открыл первую страницу: Вышнеградский ее прочел (там по крайней мере 100, если не больше, цифр) и затем, закрыв страницу, сказал мне на память все цифры (я следил за ним по книжке), не сделав ни одной ошибки».

Вышнеградский отличался известной простотой в общении и даже некоторой грубоватостью. Однако на него никто не обижался: ведь он не требовал соблюдения внешних форм и от своих сотрудников. При этом для Вышнеградского был характерен своего рода цинизм. Когда кого-нибудь хвалили за честность, Вышнеградский сдвигал очки на лоб и спрашивал: «До какой суммы он честен?»