Кирилл Соловьев - Хозяин земли русской? Самодержавие и бюрократия в эпоху модерна

Такой порядок был установлен раз и навсегда. Сами же журналы менялись, приноравливаясь к требованиям времени (прежде всего ко вкусам и склонностям императора). Так, со временем Куломзин догадался, что Александр III тяготился читать длинные комитетские журналы. Начальник канцелярии начал их решительно сокращать. Однако это не упростило жизнь его подчиненных: писать короткие журналы оказалось даже сложнее, чем длинные.

Естественно, в абсолютном большинстве случаев император одобрял решения, принятые на заседании Комитета министров. И все же иногда бывали исключения. Так, в октябре 1886 г. Александр III не утвердил решение Комитета о преодолении кризиса в сахарной промышленности и потребовал проведения повторного обсуждения этого вопроса с участием всех министров, которые на первом заседании отсутствовали. А. А. Абаза, лично заинтересованный в принятом решении, настоял на аудиенции у императора и, казалось, убедил того в необходимости скорейшей резолюции по этому вопросу. Абаза ошибался. Как часто случалось, позиция противника этого решения М. Н. Каткова взяла верх: Александр III утвердил мнение меньшинства. Для Абазы это был неприятный «сюрприз». Ведь во время его докладов император не смел ему сказать о своем недовольстве. Напротив, он призывал Абазу не обращать внимание на «выходки» «Московских ведомостей». Более того, Александр III несколько раз повторил Абазе, что он очень доволен им как председателем Департамента экономии Государственного совета и просит и дальше оставаться на своем посту.

Такого рода царские решения становились событием в жизни Комитета министров, обычно работавшего по строгому графику, организованному его канцелярией. Причем составлением журналов ее работа не ограничивалась. За два дня до заседания (в среду) начальники отделений сходились в кабинете управляющего делами и докладывали ему о делах, которые предстояло обсудить в Комитете министров. Докладчик рассказывал о содержании дела, о собранных справках к нему и в заключение говорил, как, по его мнению, следовало этот вопрос разрешить. В четверг это совещание повторялось, правда в укороченном виде. Ведь то же самое следовало повторить председателю Комитета министров. Таким образом, канцелярия фактически давала экспертное заключение по проектам. Кроме того, чиновникам приходилось писать законодательные и статистические справки, которые служили обоснованием того или иного проекта. Иногда этот сопроводительный материал разрастался до целого фолианта.

Комитет министров не был единственным комитетом в России. Был еще и Комитет финансов – совещательный орган, обсуждавший финансовые операции государства, многие из которых были секретными. Состав этого комитета и его полномочия не были определены в законодательном порядке. При этом данное учреждение обладало немалым весом среди прочих органов власти. Порой оно даже законодательствовало, принимая важнейшие решения для страны (как уже говорилось выше, утвердило денежную реформу 1897 г.). По мнению современного исследователя А. В. Ремнева, Комитет финансов позволял императору надеяться, что он не окажется в полной зависимости от министра финансов. Ведь в вопросах экономических государи не чувствовали себя достаточно уверенно и нуждались в экспертной поддержке тех, кто мог оценить действия главы финансового ведомства. Не случайно во главе Комитета финансов стояли опытные чиновники: П. А. Валуев (1881–1882), Э. Т. Баранов (1882–1885), М. Х. Рейтерн (1885–1890), А. А. Абаза (1890–1892), Д. М. Сольский (1892–1910). В редких случаях заседания проходили под председательствованием самого императора. Так, в частности, случилось и при принятии денежной реформы. И все же реальное соотношение сил в Комитете во многом зависело от авторитета министра финансов. Когда им был Витте, все прочие члены этого совещания не смели ему перечить.

В 1892 г. был образован Комитет Сибирской железной дороги, который занимался отнюдь не только вопросами железнодорожного строительства. В центре его внимания было освоение огромного края азиатской России, в том числе и переселенческое дело. По мысли самого Александра III, учреждение Комитета позволило бы избежать проволочек, неизбежных в Государственном совете и Комитете министров, и, следовательно, ускорило бы принятие необходимых решений. Этот расчет вполне оправдался. Как впоследствии писал А. Н. Куломзин, «на что в обыкновенном течении бюрократического делопроизводства потребовались годы, разрешалось в несколько недель». Председателем новой коллегии стал цесаревич, будущий Николай II. Его заместителем – председатель Комитета министров Н. Х. Бунге. Канцелярию же возглавил Куломзин. Благодаря такому кадровому составу новый Комитет работал в тесной связке с Комитетом министров. Формально Комитет Сибирской железной дороги просуществовал до 1905 г., однако фактически прекратил работу раньше, еще в 1903 г., так как не смог выдержать давления со стороны министра внутренних дел В. К. Плеве. Тогда же был учрежден Комитет Дальнего Востока, который возглавил император. Его заместителем стал Плеве. Управляющим делами был назначен А. М. Абаза. В этом Комитете тон задавали «безобразовцы», спровоцировавшие начало русско-японской войны 1904–1905 гг. [20] «Безобразовцы», «безобразовская клика» – группа придворных, участвовавших в коммерческих предприятиях в Корее и настаивавших на более агрессивной внешней политике России на Дальнем Востоке. Названа по имени статс-секретаря А. М. Безобразова (1853–1931).