Сергей Михеенков - Жуков. Маршал на белом коне

Вот когда, ещё в июле, когда фронты трещали и их нужно было постоянно латать новыми дивизиями и подпирать резервными армиями, Верховный главнокомандующий одержал одну из главных побед в той войне. Вполне понятно, что б ольшего, почти невозможного, он требовал и от своих генералов и маршалов.

Но вернёмся к докладу Жукова.

Он не был таким терпеливым и покладистым, каким на должности начальника Генерального штаба окажется потом Василевский. Впоследствии Жуков сам признается, что «не смог сдержаться и ответил:

— Если вы считаете, что я как начальник Генерального штаба способен только чепуху молоть, тогда мне здесь делать нечего. Я прошу освободить меня от обязанностей начальника Генерального штаба и послать на фронт. Там я, видимо, принесу больше пользы Родине».

После очередной тяжёлой паузы Сталин заговорил уже спокойнее:

— Вы не горячитесь. А впрочем… мы без Ленина обошлись, а без вас тем более обойдёмся…

Через полчаса Жуков получил новое назначение — под Ельню.

— Вот что, — сказал ему Сталин, — мы посоветовались и решили освободить вас от обязанностей начальника Генерального штаба. На это место назначим Шапошникова. Правда, у него со здоровьем не всё в порядке, но ничего, мы ему поможем. А вас используем на практической работе. У вас большой опыт командования войсками в боевой обстановке. В действующей армии вы принесёте несомненную пользу. Разумеется, вы останетесь заместителем наркома обороны и членом Ставки.

— Куда мне прикажете отправиться?

— А куда бы вы хотели?

— Могу выполнять любую работу. Могу командовать дивизией, корпусом, армией, фронтом.

— Не горячитесь, не горячитесь. Вы вот тут докладывали об организации контрудара под Ельней. Ну и возьмитесь за это дело. Действия резервных армий на ржевско-вяземской линии обороны надо объединить. Мы назначаем вас командующим Резервным фронтом. Когда вы сможете выехать?

— Через час.

— Шапошников скоро прибудет в Генштаб. Сдайте ему дела и выезжайте.

Так впоследствии эту историю с назначением «на Ельню» изложил в своих мемуарах сам маршал.

К тому времени Сталин, кажется, окончательно понял в Жукове главное. Потому и позволял ему многое. Когда свой кавказский гнев, принимавший порой самые безобразные формы, временами выплёскивал и на него, знал, как тот может ответить. И ответы его терпел.

Известна история о том, как в апреле 1941 года прославленный лётчик-ас, заместитель наркома по авиации генерал Рычагов во время совещания на вопрос Сталина, почему в ВВС такая высокая аварийность, ответил: «Аварийность и будет большая, потому что вы заставляете нас летать на гробах!» Эту вольность Сталин терпеть не стал: «Вы не должны были так говорить». Через три дня генерала сняли с должности, через два с половиной месяца арестовали, а через пол года расстреляли вместе с женой, прославленной лётчицей Марией Нестеренко.

Отправляясь на фронт, Жуков в первую очередь позаботился о семье. Понимал, что случиться может всякое.

Эра Георгиевна вспоминает, что с эвакуацией они тянули до последнего, что погреб на даче оборудовали под бомбоубежище и надеялись так пережить самые трудные дни войны. Но «в конце июля 1941 года мы, спешно собравшись и взяв самое необходимое, поездом отправились в Куйбышев». В одном вагоне с Жуковыми в эвакуацию ехали семьи председателя Госплана и члена ГКО Вознесенского и генерала армии Тюленева. В Куйбышеве Жуковых поселили по соседству с семьями Тимошенко и Будённого. Они общались, дружили, «поддерживали друг друга». Дети из эвакуированных семей в школу пошли на месяц позже. Эра Георгиевна рассказывала:

— Большинство учителей были также из Москвы. Занимались мы по полной программе, однако мысли были заняты делами фронта. Понятное беспокойство и разговоры дома, сообщения о пропавших без вести, попавших в плен и убитых не могли не сказываться на нас, детях. Мы постоянно писали письма на фронт, бережно собирали посылочки, обещая солдатам хорошо учиться. От папы получали редкие весточки, которыми он всячески нас подбадривал.

Жуков ехал в штаб Резервного фронта, а в голове всё время стучали слова Верховного: «Какие там ещё удары!»; «…наши войска не умеют наступать».

Александр Николаевич Бучин вспоминал: «Внезапно распоряжение — ехать на войну. Генерал армии выехал на “паккарде”, бывшей машине маршала Кулика. Открытый “паккард” начальника Генштаба, который Жуков взял на фронт, прослужил нам всю войну, точнее, числился за нами. После Ельни “паккард” стоял обычно на автобазе Наркомата обороны в Москве. Довольно редко Георгий Константинович приказывал взять его на фронт, например, во время битвы под Курском. Какими соображениями он руководствовался при этом, не знаю. Скоро в августе 1941 года Жуков пересел на вездеход ГАЗ-61».