Леонид Млечин - Стальной оратор, дремлющий в кобуре. Что происходило в России в 1917 году

Святейший синод предписал духовенству и учителям церковно-приходских школ «принять самое деятельное участие в разъяснении значения займа как дела великой государственной и отечественной важности». Советы рабочих и солдатских депутатов поддержали заем: «Революции необходимы крупные денежные средства для закрепления своих завоеваний и для обеспечения их от нападения извне». Против займа выступили только большевики: «Временное правительство затягивает выгодную только для империалистической буржуазии войну».

Первые недели облигации раскупали активно. Потом подписка упала. Никто не хотел воевать.

Общеармейский съезд фронтовиков проходил в Таврическом дворце. Перед солдатами выступали министр юстиции Александр Керенский, министр иностранных дел Павел Милюков, военный и морской министр Александр Гучков. Они обещали демократизацию армии, но призывали не бросать окопы и продолжать войну.

Среди других делегатов получил слово прапорщик Николай Васильевич Крыленко, большевик, который станет первым советским Верховным главнокомандующим:

– Солдаты ждали, что революция даст ответ, когда же конец войне? Вместо него члены Государственной думы принесли лозунг «Война до победного конца, до полного уничтожения германского милитаризма». Сегодня солдатская масса открыто заявляет: «Вперед ни шагу! В наступление не пойдем. Требуем немедленного прекращения войны».

Осенью большевики взяли власть и через несколько месяцев подписали сепаратный договор со странами Четверного союза – Германией, Австро-Венгрией, Османской империей и Болгарией. Брест-Литовский мирный договор был ратифицирован 15 марта 1918 года в Москве и 26 марта в Берлине. Первая мировая война для России закончилась.

А через неделю началось новое немецкое наступление на Западе. Страны Антанты считали, что их солдаты умирают по вине большевиков, предавших товарищей по оружию. Считать врагом всю Россию, вместе с которой столько лет воевали против общего противника, – не могли. Но большевики воспринимались как подручные германцев. Именно тогда возникло противостояние западного мира и Советской России по принципиальным морально-политическим вопросам.

Уже в эмиграции вожди Временного правительства говорили: не будь большевистского переворота, Россия бы не заключила сепаратный договор с Германией. Закончила бы войну вместе с союзниками. Временное правительство не позволило бы союзникам в Версале подписать договор с разгромленной Германией на таких обидных для немцев условиях. Не появился бы Адольф Гитлер, не разразилась бы Вторая мировая…

В 1917 году все российское – и в частности армия – развалилось надвое. «Как только солдаты видели, что в трамвае едет офицер, – вспоминал очевидец, – они входили туда, садились напротив него и, громко разговаривая, курили и пускали дым ему в лицо или открыто издевались над ним и другим военным начальством».

Попытки офицеров перешагнуть сословные различия и сблизиться с солдатами были обречены. Один из офицеров констатировал: «Между нами и ними – пропасть, которую нельзя перешагнуть. Как бы они ни относились лично к отдельным офицерам, мы остаемся в их глазах барами. В них говорят невымещенные обиды веков».

Братание, то есть встречи русских и немецких солдат на нейтральной полосе, началось еще на Пасху 1915 года. На следующую Пасху это повторилось. «Братание имело традиционный характер в дни Святой Пасхи, – писал генерал Деникин, – но вызывалось оно исключительно беспросветно-нудным стоянием в окопах, любопытством, просто чувством человечности даже в отношении к врагу».

Но началось и дезертирство, добровольная сдача в плен, самострелы, отказы выполнять приказы начальства. После Февральской революции братание приобрело массовый характер. Ленин видел в братании верный путь к слому старой армии и окончанию войны. Он писал в «Правде» 28 апреля 1917 года, что братание «начинает ломать проклятую дисциплину… подчинения солдат «своим» офицерам и генералам».

Прапорщик Крыленко вспоминал, как на линии фронта вместо боевых действий шло братание с немцами: «С утра на междуокопном пространстве началась типичная картина добродушного смеха, разговоров, бесед на политические темы о том, каким образом надлежит в дальнейшем прекратить войну. Отправившись вместе с солдатами к немцам, я встретил там такое же радушное отношение». Прапорщика Крыленко вызвали в штаб, намереваясь наказать за преступные контакты с врагом, но за него вступились солдаты. Воевать большевик Крыленко не собирался. Пребывание в вооруженных силах использовал для агитации за большевиков. За армию шла борьба между Временным правительством и Петроградским Советом рабочих депутатов.