Дэвид Ремник - Могила Ленина. Последние дни советской империи

Дед Алксниса Яков в 1930-е был командующим военно-воздушными силами Красной армии. В 1937 году, в самый разгар террора, Яков Алкснис входил в состав троек и Специального судебного присутствия, которое по сфабрикованному обвинению в шпионаже, измене Родине и подготовке террористических актов приговорило к расстрелу маршала Михаила Тухачевского — самого блистательного военачальника своего времени. Вскоре Яков Алкснис сам пал жертвой той же мясорубки: через несколько месяцев после суда над Тухачевским он был арестован и расстрелян.

“Сложное было время”, — тактично заметил его внук.

Я встретился с “черным полковником” в его номере в гостинице “Москва”, где жили иногородние депутаты Верховного Совета. Оглядев меня с ног до головы, Алкснис сказал: “Хотите назвать меня реакционером — вперед”. Странное приветствие, но он и был необычным человеком. Даже в жарком номере он не снимал черной куртки. Он был похож на подростка, который никогда не забывает о длине своих волос и покрое джинсов. Его вид был его визитной карточкой. Во время встречи у него с лица не сходило выражение скуки, и он поспешил сообщить мне, что ему отвратительно встречаться со мной, представителем “лживой буржуазной прессы”. Но в то же время ему не терпелось рассказать о еще большем отвращении, которое он испытывает по отношению к Кремлю из-за его мелких и трусливых нападок. “Мы же теперь такие купидончики с луком и стрелами, мы голенькие и сеем любовь, — говорил Алкснис. — Как ни прискорбно, реальность за всем этим «новым мышлением» и приоритетом «общечеловеческих ценностей» одна: Советский Союз утратил статус сверхдержавы. Ему теперь указывают на его место! Нам уже угрожают!”

И что же, спросил я, виноват в этой слабости Шеварднадзе?

“Рушится последний миф перестройки: миф о нашей замечательной внешней политике”, — ответил Алкснис, после чего полился поток жалоб: в правительстве “продажные предатели”, они готовы на любые унижения перед врагом, готовы на любые концессии и любые уступки в обмен на обещание экономической помощи, которой никто до сих пор не видел. Разве это не унизительно! А теперь, добавил он, Вашингтон поддерживает движение прибалтов за независимость, которое погубит Союз и приведет к гражданской войне. “Посмотрите на техническое оснащение балтийских народных фронтов, сколько у них всяких факсов, компьютеров, видеомагнитофонов. Все это можно купить только на валюту, которой у них сроду не было. Они получили все с Запада под видом благотворительной помощи. Я читал документы, собранные советской разведкой: ясно как день, на что идет Запад ради поддержки прибалтийских сепаратистов. И это все — правительственные организации. Это они активно поддерживают прибалтов”.

“У Запада, — продолжал он, — есть официальный план по развалу Советского государства. Разве не об этом говорит заявление Буша, что он поддерживает сепаратистов в Прибалтике? Разве не об этом свидетельствует давление, которое на нас оказывают? По-моему, об этом. Выкручивание рук — вот как называется такая политика. Запад хочет, чтобы Советский Союз прекратил существовать как сверхдержава. Им уже удалось сделать так, чтобы Советский Союз перестал быть для них идеологическим врагом. Теперь они хотят, чтобы мы вовсе ушли с мировой арены. Всего этого они добиваются без применения силы: просто обращают себе на пользу процессы, идущие внутри Советского Союза. Теперь Запад думает, что может смотреть на нас свысока. Раньше они думали о Советском Союзе как о Верхней Вольте с ракетами, а теперь просто как о Верхней Вольте. Нас никто не боится”.

Больше всего Алкснис хотел, чтобы его боялись. Такова была его роль — стать лицом устрашения. Он хотел, чтобы демократы и борцы за независимость боялись применения силы. Он хотел, чтобы Запад боялся, что придется прибегнуть к интервенции. Страх, который за пять лет реформ почти выветрился, оставался единственным оружием консерваторов. Все прочее — идеология, обещания светлого будущего — было утрачено и позабыто.

На ближайшее будущее у Алксниса был прописан набор мер, вот таких: разогнать демократически избранные органы власти, арестовать всех, кто будет сопротивляться (“Ландсбергиса, Ельцина, во что бы то ни стало”), установить контроль над печатью и привести к власти “фронт национального спасения”. Я сказал, что это похоже на пражский сценарий 1968 года, а то и на военное положение в Польше.

“Да, — согласился он. — И вы не должны забывать, что военное положение предотвратило в Польше гражданскую войну. Оно сохранило в стране политическую стабильность и обеспечило мирный переход к реформам”. По его словам, Горбачев мог бы стать новым генералом Ярузельским. “И тогда все образуется. В экономике, во внутренней политике ситуация стабилизируется. Горбачев, может быть, этого и не хочет, но он не в том положении, чтобы диктовать свою волю. Все зашло слишком далеко, и Горбачев стал заложником собственной политики, она вышла у него из-под контроля. Движение начинается снизу. В ближайшие несколько месяцев все эти процессы выплеснутся на улицы. И тогда предпринять необходимые меры будет очень трудно. Похоже, что события примут крутой оборот в ближайшие месяцы”.