Василий Шульгин - Дни.

А я мчусь в Псков?.

Как?

Отчего?

Трон был спасен в 1905 году, потому что часть народа еще понимала своего монарха… Во время той войны, также неудачной, эти, понимавшие, столпились вокруг престола и спасли Россию… Спасли те «поручики», которые командовали «по наступающей толпе – пальба», спасли те, кто зажглись взрывом оскорбленного патриотизма, – взрывом, который вылился в «еврейский погром», спасли те «прапорщики», которые этот погром остановили, спасли те правители и вельможи, которые дали лозунг «не запугаете», спасли те политические деятели, которые, испросив благословение церкви, – громили словом лицемеров и безумцев…

А теперь?

Теперь не нашлось никого… НИКОГО… потому что мы перестали понимать своего Государя…

И вот… И вот… Псков…

И еще раз…

Это было 26 июля 1914 года…

В тот день, когда на один день была созвана Государственная Дума после объявления войны. В Петербург с разных концов России пробивались сквозь мобилизационную страду поезда с членами Государственной Думы…

Поезду, который пробивался из Киева, было особенно трудно, почему он опоздал…

С вокзала я колотил извозчика в спину, чтобы попасть в Зимний дворец… Я объяснял ему, что «сам Государь меня ждет»…

Извозчик колотил свою шведку, но все же я вбежал в зал, когда уже началось… Государь уже вышел… И вот тут было совсем по-иному, чем всегда, во время больших выходов. Величие и трудность минуты сломили лед векового каркаса.

Была толпа людей, мятущаяся чувством, восторженная, прорвавшая ритуал… Эта восторженная гроздь законодателей окружала одноного человека, и этот человек был наш Государь…

Я не мог протолкаться к нему, да этого и не нужно было… Ведь я и такие, как я, всегда были с ним душой и сердцем, но бесконечно радостно было для нас, что эти другие люди, вчера еще равнодушные, нет, мало сказать равнодушные, – враждебные, что они, подхваченные Неодолимым стремлением сплотиться воедино, в эту страшную минуту бросились к вековому фокусу России – к престолу…

Эти другие люди были – кадеты, т.е. властители умов и сердец русской интеллигенции…

О, как охотно мы уступили бы им наши места на ступенях трона, если бы это означало единство России!.. В мой потрясенный мозг стучались три слова, вылившиеся в статье под заглавием: «Веди нас, Государь!..»

А вот теперь – Псков… Вот куда «привел» нас государь… Он ли – нас или мы – его, кто это рассудит? На земле – история, на небе – бог…

Станции проносились мимо нас… Иногда мы Останавливались… Помню, что А.И. Гучков иногда говорил краткие речи с площадки вагона… это потому, что иначе нельзя было… На перронах стояла толпа, которая все знала…

То есть она знала, что мы едем к царю… И с ней надо было говорить…

Не помню, на какой станции нас соединили прямым проводом с генерал-адъютантом Николаем Иудовичем Ивановым. Он был, кажется, в Гатчине. Он сообщил нам, что по приказанию Государя накануне, или еще 28-го числа, выехал по направлению к Петрограду…

Ему было приказано усмирить бунт… Для этого, не входя в Петроград, он должен был подождать две дивизии, которые были сняты с фронта и направлялись в его распоряжение…

В качестве, так сказать, верного кулака ему было дано два батальона георгиевцев, составлявших личную охрану Государя. С ними он шел до Гатчины… И ждал… В это время кто-то успел разобрать рельсы, так что он, в сущности, отрезан от Петрограда… Он ничего не может сделать, потому что явились «агитаторы», и георгиевцы уже разложились… На них нельзя положиться… Они больше не повинуются… Старик стремился повидаться с нами, чтобы решить, что делать… Но надо было спешить… Мы ограничились этим телеграфным разговором…

Все же мы ехали очень долго… Мы мало говорили с А.И. Усталость брала свое… Мы ехали, как обреченные… как все самые большие вещи в жизни человека, и это совершалось не при полном блеске сознания… Так надо было… Мы бросились на этот путь, потому что всюду была глухая стена… здесь, казалось, просвет… здесь было «может быть»… А всюду кругом было – «оставь надежду»()…

Разве переходы монаршей власти из рук одного монарха к другому не спасали Россию? Сколько раз это было…

В 10 часов вечера мы приехали. Поезд стал. Вышли на площадку. голубоватые фонари освещали рельсы. Через несколько путей стоял освещенный поезд…