Пётр Кошель - История сыска в России, кн.1

3. Покушение 1 апреля не состоялось, ибо накануне ночью в гостинице Покатилов, готовя бомбу, погиб от взрыва.

4. Для покушения 8 июля готовил бомбы Швейцер, живший в гостинице по английскому паспорту. Метальщиками были: Сазонов, одетый в тужурку железнодорожного служащего, Боришанский и Лейба Сикорский в плащах морского образца. Извозчики: Егор Дулебов и Мацеевский.

5. 15 июля участвовали те же, в том же порядке. На убийство Плеве было ассигновано 7000 рублей. По тем временам большие деньги.

Вячеслав Константинович Плеве происходил из русской провинциальной дворянской семьи. Сначала они жили под Калугой, потом отец получил место учителя в варшавской гимназии.

Окончив Московский университет, Плеве служил в суде: сначала на малых должностях, потом прокурором Вологодского окружного суда. В тридцать три года он прокурор Петербургской судебной палаты, расследует дело о взрыве в Зимнем дворце. После покушения народовольцев на царя Плеве назначают директором Департамента полиции. Руководство политической полицией было делом нелёгким. Плеве пытается понять суть революционного движения, его причины. В докладной записке он, например, пишет: «В данный исторический момент правительство ведёт борьбу не только с кучкою извергов, которые могут быть переловлены, но с врагом великой крепости и силы, с врагом, не имеющим плоти и крови, то есть с миром известного рода идей и понятий, с которым борьба должна иметь особый характер. Устранить влияние известной литературной клики на журнальное дело и уничтожить подпольные революционные сообщества – значит расстроить только внешнюю форму, в которую этой враждебной силе удалось организоваться, то есть сделать лишь первый шаг к ослаблению её разрушительного влияния. Сломить же её окончательно возможно только противопоставив ей другую, подобную же духовную силу – силу религиозно-нравственного перевоспитания нашей интеллигенции. Достигнуть этого можно исключительно годами усилий и притом под условием введения строгой общественной дисциплины во всех областях народной жизни, которые доступны контролю государства».

Начало правления Александра III было ознаменовано спокойствием. Шла кропотливая работа государственного аппарата. Террор отошёл в прошлое. Редактор «Московских ведомостей» М.Катков восклицал: «Господа, встаньте: правительство идёт, правительство возвращается!»

Плеве, уже товарищ министра внутренних дел, занимается подготовкой законодательных актов. Диапазон их широю от сельского хозяйства до регулировки отношений между рабочими и фабрикантами.

Далее Плеве вступает в должность государственного секретаря, министра по финляндским делам.

В апреле 1902 года он назначается министром внутренних дел Российской империи. Время было не самое лучшее. Наметился промышленный кризис. Крестьянские и помещичьи усадьбы беднели. Революционная пропаганда проникала в студенческую и рабочую среду. В России начались еврейские погромы. Зарубежная печать утверждала, что они инспирированы министерством внутренних дел. В эту пору Плеве писал одному из руководителей сионизма доктору Герцлю:

«До тех пор, пока сионизм стремился создать независимое государство в Палестине и организовать выселение из России известного числа евреев, русское правительство могло относиться к нему только благожелательно; но с той минуты, как сионизм изменил свою задачу и направил свою деятельность к национальному объединению всего еврейства в России, естественно, что правительство воспротивилось этому новому направлению сионизма. Допущение сего имело бы последствием образование в государстве целых групп лиц, совершенно чуждых общему патриотическому чувству, а между тем очевидно, что именно на этом чувстве зиждется сила всякого государства».

Итак, 15 июля 1904 года взрывом бомбы, брошенной Сазоновым, Плеве был убит. Меры предосторожности не помогли. Охранка схватила Сазонова и Сикорского. На первом допросе Сазонов о себе ничего не сказал, лишь заявил, что признает себя виновным в убийстве Плеве и в принадлежности к «Боевой организации» партии социалистов-революционеров. Он отказался подписать протокол допроса, сказав, что у него болит рука, «а если бы она была здорова, то протокол я не подписал бы, не желая обнаружить свой почерк».

Повсюду разослали телеграммы с приметами неизвестного, в Петербург были вызваны филёры, знающие в лицо различных подозрительных людей. Время работало не на полицию, сообщники террориста могли скрыться за границей. А он сам, израненный, впал в полубессознательное состояние, стал бредить. Департамент полиции передавал в охранное отделение: