Сергей Мельгунов - Судьба императора Николая II после отречения

Вспоминая впоследствии «ужасное 17 число» (т.е. убийство «старца»), А.Ф. высказывала глубокую убежденность, что «и за это тоже страдает Россия» (Письмо Вырубовой 10 декабря).

Марков 2 й говорил, что их организация также предупредила Царя о готовящемся увозе его в Тобольск.

То был примкнувший к левым с.-р. близкий Спиридоновой человек, оказавшийся агентом-провокатором Охр. Отделения при старом режиме.

Кобылинский отмечает, что Ефимов помещался в отдельном купе, так как с ним «никто не изъявил желания ехать вместе».

Почему не была назначена команда из третьего полка, доброжелательность которого особливо отмечалась в дневнике Николая II?

Это дало повод Керенскому отметить, что царевич был исключительно «весело» настроен в эту бессонную ночь. Сравним с ремаркой Царя, приведенной ниже.

Лукомский, занимая пост хранителя музейных ценностей большого Царскосельского дворца, встретился с Керенским 31-го на обеде у коменданта дворца, бар. Штейнгеля, у которого министр имел обыкновение обедать со «всеми сопровождающими» в дни своего приезда в Царское. Эти завтраки и обеды у Штейнгеля в большом Дворце, на которые требовались из царского погреба «лучшие вина», вызывали большое негодование Бенкендорфа (его дневник).

У Бенкендорфа отмечено, что за переноску багажа стража потребовала по 3 рубля на человека. Со слов того же Бенкендорфа Палей говорит, что Царь дал от себя по 50 коп. на человека.

Керенский передает, что при отъезде из Царского А. Ф. «плакала» – это как-то не соответствует настроению, с которым А. Ф., судя по дневнику Нарышкиной, уезжала на родину «Григория».

Он получил его от самой Нарышкиной в Москве.

Со слов Бенкендорфа Палей передает, что А. Ф., влезая в вагон, упала. Для публики сообщалось, что в. кн. Михаил Ал. находился в Александровском дворце до самого отъезда, поехал затем на вокзал, где оставался до отхода поезда.

Временно пришлось остаться на пароходе. Лишь 13-го совершился переход с парохода в губернаторский дом.

Такие сведения появились в вечернем выпуске «Русской Воли».

Любопытен отклик, который можно найти в письме в. кн. Сергея Мих., которое приводит Воейков в воспоминаниях: «Самая сенсационная новость – это отправка полковника с семьей в Сибирь. Считаю, что это очень опасный шаг правительства – теперь проснутся все реакционные силы и сделают из него мученика… На этой почве может произойти много беспорядков».

Официально предъявить обвинение по негласным сведениям Керенский не мог – «я бы показался тогда общественному мнению человеком, страдающим манией преследования» («Дело Корнилова»).

В газетах называлось и имя Дмитрия Павловича. В воспоминании Никитина приведена копия с предписания 21 авг. главнокомандующему военным петербургским округом, касающегося ареста в. кн. Михаила и подписанное управ. воен. министерством Савинковым (газеты говорили о «личном» распоряжении Керенского). Приказывалось «задержать бывш. вел. кн. Мих. Ал., как лицо, деятельность которого представляется особо угрожающей обороне государства, внутренней безопасности и завоеванной революцией свободе, причем такового надлежит содержать под строжайшим домашним арестом, с приставлением караула, коему будет объявлена особая инструкция». Кн. Палей арест в. кн. относит к 27-му и цитирует приказ Савинкова, приводя свои цитаты в кавычках, где мотивом ареста великих князей выставляется опасность реставрации в связи с продвижением корниловских войск. Она уверяет, что из 18 офицеров, охранявших Павла Ал., 14 были за «старый режим».

Это послужило причиной конфликта между Зарудным и Стаалем (оба принадлежали к партии нар. соц.) и привело, в конце концов, к решению Зарудного выйти из состава правительства.

Недовольны были только большевики. Московский «Соц.-Дем.» 24 августа писал: «Арестовать пару безмозглых кукол из семейки Романовых и оставлять на свободе их главную опору в армии – военную клику из командных верхов во главе с Корниловым – это значит обманывать народ, это значит входить в открытую сделку с монархическими заговорщиками». Московский орган большевиков полагал, что «главный штаб контрреволюции, духовные вожди заговора» – это «партия народной свободы».