Андрей Никитин: Королевская сага

Все это сразу же заставляет вспомнить сцены повешения за ноги на культовом кельтском котелке из Ютландии и приключения в "стране бьярмов" Гиерлейфа из Гальфсаги. Его сначала опустили в кадку с водой, а потом подвесили за ноги между двумя огнями. Когда Гиерлейфу удалось освободиться, он убил своего врага и… повесил его труп на то место, где недавно висел сам.

Случайно ли Ян Вышатич встретил волхвов на той самой территории, где я находил следы исконных обитателей этого края?

Конечно, нет. Ведь в 1024 году в Суздале, где всегда были "варяги", как явствует из саг и подтверждается теперь археологическими находками, тоже произошло восстание против "старой чади". И хотя в этом случае нет упоминания о волхвах, их присутствие не вызывает сомнений: восставшие тоже поднимают вопрос о "гобино" и "жите"!

Факты приходили сами и нанизывались на ниточки решенных проблем. Но еще больше было вопросов, на которые я пока не видел возможности ответить. Например, почему в сагах почти совсем нет упоминаний о шведских викингах и очень мало сведений о данах, которые вместе с англами не оставляли в покое берега Британии? Почему Снорри и остальные авторы молчат о колобжегах-поморянах, почти не упоминают о вендах, ругах, обитателях Волина и Гданьска?

А ведь это они держали в своих руках восточную торговлю!

А местоположение Холмгарда, Гардарики, Миклагарда?

Именем последнего поздние саги отмечают Константинополь. Но почему они не знают Микилингарда, позднее - Мекленбурга, расположенного гораздо ближе, в землях поморских славян? Каким образом Ладога стала "Старым городом", Альдейгьюборгом, а Новгород на Волхове - Холмгардом, то есть "Островным городом"? Только потому, что так посчитали когда-то Ф.-И. Стрален-берг, Торфеус или Г.-Ф. Байер? Но почему я должен верить обветшалым мифам и втискивать в их рамки, как в некое прокрустово ложе, все те новые факты, которые с ними явно не согласуются?

Сравнивая саги друг с другом, я мог видеть, как меняется их география - от века к веку, от списка к списку.

Саги не знают Бирки на озере Меларен - крупнейшего, как мы знаем по германским хронистам и по житию святого Ансгария, пристанища шведских и датских викингов, этакого Порт-Ройяля древней Балтики, имевшего, кстати сказать, своего "короля". Между тем расцвет Бирки приходится как раз на время саг IX и Х века. Адам Бременский, писавший почти сто лет спустя после разрушения Бирки, сообщал, что в этот город ежегодно прибывали корабли данов, норвежцев, а также славян и сембов (то есть пруссов).

Не мог я ответить и на вопрос, который начинал меня интересовать уже серьезно, почему знаменитые "большие" сребреники Ярослава, своим чеканом схожие с монетами западноевропейских государств и ничего общего не имеющие с чеканом других монет домонгольской Руси, найдены только на берегах Балтики, а в виде подражаний - на лапландском Севере, тогда как собственно на Руси их нет? Потому ли, что, как писал один историк, они были изготовлены единожды, специально для уплаты дани варягам в Новгороде, и все отправились в качестве сувениров за границу? Но тогда непонятно, почему вообще не привился этот чекан, по своему исполнению на много порядков выше, чем те, что использовались до и после него…

По-иному, чем прежде, выстраивались передо мной и саги, особенно те, что Стеблин-Каменский отнес к "древним временам".

Для Тиандера, с которого я когда-то начинал, все они были на одно лицо, не имея прописки в пространстве и отметки о рождении во времени. Сказочные сюжеты, по его мнению, свободно компоновавшиеся сказителями, переходили от одного народа к другому, рассекая пространства эпох, как быстрокрылые корабли фризов. Историко-географический подход показал, что они содержат гораздо больше достоверной исторической информации, чем можно было ожидать.

В целом же, как оказалось, саги чутко реагировали на изменение этнической и политической карты Северной и Восточной Европы…

Все саги можно было расположить по эпохам, как по пластам.

Древнейший пласт сказаний о плаваниях норвежцев и исландцев уже знал на Балтике "восточный путь", который вел в далекую Хазарию. Он проходил севернее "страны бьярмов" и потом терялся в дальней дали. Никаких славян на своем пути он не встречал. Саги второго периода еще знают "страну бьярмов", но путают с нею другие соседние народы, к которым проникают скандинавы. Сам "восточный путь", похоже, кончается теперь возле бьярмов или финнов. Северных искателей приключений манит загадочная Русь, положение которой не совсем понятно, и далекая "страна греков", где можно "разбогатеть и совершить великие подвиги". И наконец- третий, самый верхний пласт исландских саг не помнит уже ни Биармию, ни "восточный путь". В них читатель находит реальную географию берегов Балтийского моря, а за страною ливов, куров, сембов и эстов ему открываются древнерусские княжества, куда изредка отправляются в торговле экспедиции наиболее смелые, удачливые и предприимчивые скандинавы…