В. Бредихин - Лубянка - старая площадь

21 сентября 1967 г[ода] № 2454/Б г. Москва

Отдел культуры ЦК КПСС Комитет госбезопасности направляет письмо члена Союза писателей КОСТЕРИНА* ШОЛОХОВУ М.А., поступившее в редакцию журнала «Дон». По имеющимся данным, аналогичное письмо получено Союзом писателей РСФСР.

О КОСТЕРИНЕ А.Е., 1896 года рождения, известно, что в 1918-1920 годах принимал участие в гражданской войне. Позднее, получив неполное высшее образование, сотрудничал в газетах «Известия» и «Гудок». Начиная с 1922 года он примыкал к различным троцкистским группировкам. В мае 1938 года был арестован, находился в заключении и ссылке до 1955 года, впо-следствии приговор был отменен и дело производством прекращено.

КОСТЕРИН неоднократно исключался из партии: в 1922 году за бытовое разложение, в 1938 году за сокрытие порочащих родственников сведений и в 1958 году за антипартийное поведение, выразившееся в изготовлении и распространении клеветнического письма, которое нанесло политический ущерб восстановлению Чечено-Ингушской АССР. С июня 1959 года КОСТЕРИН является членом КПСС.

В прилагаемом письме КОСТЕРИН, разделяя клеветнические измышления о цензурных ограничениях в литературе, ссылается (без указания названия) на одну из своих книг. Речь, по-видимому, идет о его повести «Эд-Бер», посвященной деятельности Э.П.БЕРЗИНА**, по поводу которой Комитет госбезопасности консультировал автора и направлял рекомендации издательству «Советский писатель».

Заместитель председателя Комитета госбезопасности

ЦХСД, ф. 89, оп. 67, д. 14, л. 1 (копия). *Костерин Алексей Евграфович (1896-1968), русский писатель, с 1939 по 1956 год находился в сталинских лагерях и ссылке, старый член партии, друг генерала П.Г. Григоренко. Вместе с П. Григоренко А. Костерин активно занимался правозащитной деятельностью. После депортации кавказских народов и крымских татар он положил много сил, помогая представителям этих народов. Перед смертью А.Е. Костерин отослал в ЦК партии свой партбилет в знак протеста против беззакония, творимого в СССР. **Берзин Эдуард Петрович (1894-1938) в гражданскую войну командовал дивизией латышских стрелков, участвовал в раскрытии заговора Локкарта (1918). Заведовал секретариатом ЧК, а когда Дзержинский умер - ушел на новую работу, возглавлял строительство Вишерского химического завода; в ноябре 1931 года направлен на Колыму; с 3 декабря - директор Дальстроя; 19ноября 1937 года арестован, 1 августа 1938 года - расстрелян. №11 Письмо А.Е. Костерина М.А. Шолохову Михаил Александрович!

Долго не мог решить - есть ли смысл писать вам? Сомнение такого рода вполне понятно.

После вашего выступления на XXIII Съезде КПСС к вам с умным и мужественным письмом обратилась Л. Чуковская. Это письмо, полагаю, имело целью не только разоблачить человеконенавистнический характер вашего выступления, но и помочь вам осознать опасность для вас как писателя того пути, на который вы встали.

Вы с высоты своего «величия» не изволили «заметить» это письмо. Сделать это было тем более удобно, что те, кто блюдет «чистоту» нашей печати, закрыли для письма все пути на страницы нашей печати. Поэтому я вправе думать, что вы, как литературная «звезда» сверхмощной яркости, в лучах славы и в гуле колокольного трезвона вокруг вашей персоны, не увидите и не услышите моего голоса.

Ведь я - простой солдат революции, рядовой армии большевиков. Я отдал свое перо на службу революции с 1914 года, а в начале 1915 года уже получил первый «гонорар» - полгода тюрьмы и ссылку под надзор полиции. После огневых лет революции я сменил винтовку на перо, всегда был, как литератор, на передовых позициях… и получил в общей сложности 20 лет тюрьмы, лагеря и ссылки (включая и царские подарки).

Как видите, мои «награды» несколько отличаются от ваших. Но это так, к слову, - одна деталь той позиции, которая нас разъединяет. Нас многое что разъединяет, но - увы! - ничто не соединяет.

Под воздействием последних событий в литературной жизни я как бы прошел весь страдный путь, который выпал на долю советских писателей и журналистов. Солженицын в своем мужественном письме Съезду писателей указал ничтожно малую дозу тех бедствий, которые обрушились и продолжают валиться на наши головы.

Только от одного этого факта даже меня, старого каторжанина, жуть берет, тем более что среди погибших - немало моих друзей. А сколько вышло физически и морально искалеченных, сколько таких, которые уже не имели сил встать в ряды пишущих? А чувствовать себя неспособным восстановить, воскресить силы для писателя - не менее ужасно, чем смерть. Если же эти факты оживить - осветить по именам и национальному составу, то пережитое нашей литературой предстанет еще более кошмарным.