Коллектив авторов - Быть княгиней. На балу и в будуаре

Римская вилла княгини Волконской привлекала художников и писателей, как русских, так и иностранных; наиболее частыми ее посетителями были Камуччини, О. Верне, Торвальдсен; из русских: Бруни, Брюлловы, Гоголь, Погодин, Иванов.

В последние годы жизни Волконской овладело мрачное мистическое настроение. Скончалась она 24 января 1862 г. и похоронена в Риме, в церкви св. Викентия и Анастасия, на площади Треви, вместе с мужем и сестрой Марией Александровной Власовой (1787–1857) в боковой часовне направо от входа. Если верить преданию, то причиной смерти стала простуда, полученная княгиней, после того как она отдала на улице свое пальто замерзающей нищей женщине. Она всегда отличалась состраданием и благотворительностью, а в конце жизни помощь страждущим стала для нее чуть ли не навязчивой идеей.

После смерти княгини ее сын Александр Никитич собрал все произведения матери и издал их на французском и русском языках. К сожалению, богатейший архив Волконской, в котором находились автографы многих выдающихся деятелей русской культуры, был распродан.

В Италии помнят русскую княгиню, которую римская беднота называла Благочестивой, и даже сохранили имя Зинаиды Волконской в названии одной из улиц Вечного города.

Веймар

Удаляясь от пантеона великих писателей германских, моя душа исполнена чувствами благоговейными. Все там дышит наукой, поэзией, размышлением и почтением к гению. Гений там царствует, и даже великие земли суть его царедворцы. Там я оставила Ангела, проливающего слезы на земле… Там я посетила Гете. Такого всеобъемлющего поэта можно сравнить со старинным, изящным многолюдным городом, где храмы светлого греческого стиля, с простыми гармоническими линиями, с мраморными статуями, красуются возле готических церквей, темных, таинственных, с прозрачными башнями, с кружевною резьбою, с гробницами рыцарей средних веков. В городе старинном все живо, важно, незабвенно: памятники, книги, здания, мавзолеи рассказывают векам о героях, о великих мужах. В городе изящном все действует, все парит; ученые углубляются в архивы всех времен; художники воображают, животворят; поэты, смотря на вселенную, упиваются вдохновением и пророчат. В городе многолюдном страсти кипят жизнию; там все звуки раздаются: там звучат арфы, металлы, гимны, псалмы, народные припевы, страстные песни – и все звуки сливаются и восходят, как жаркие, благоуханные пары. В образе сего идеального города вижу я Гете векового. Над городом блестят эфирные звезды, и на челе старца горят звезды неугасаемые.

Бернек

На горе стоят развалины замка Валленродов, рыцарей ордена Девы Марии. Возле – остатки церкви, некогда посвященной Богоматери. Под горою течет жемчужная река: так ее называют от жемчугов, которые в ней рождаются. Заметим сходство лучшего украшения женского с каплями слезными. Не для того ли сотворены перлы, чтоб и в торжественных нарядах припоминать полу нашему его назначение?

Вот горы Герцинийские; леса их, которые путем семидневным едва ли измерялись, ныне прозрачны и уступают свои земли нивам и селениям. Рыцари Святой Марии теперь на коленях стоят окаменелые над гробницами своими. Не от них уже зависит прекратить моления, но разве человеческая рука или гром небесный разобьет образ их и прервет молитву. Леса и рыцари пропали, а в речке перловое племя пережило века и, окруженное развалинами, тихо плодится и отдыхает в чистой и гладкой своей колыбели.

Регенсбург

Уже рыцари съехались в многолюдный город; одни спесиво возвещают властителю жесткие имена баронов, графов, германских богатырей, другие не произносят имени, не поднимают забрала и, как невеста под опущенной фатою, скрывают свои надежды, жар души и благородный стыд. Все стремятся туда, где ждут их похвалы старцев и ободряющий взор красавиц. Пестрая толпа валит на площадь, окруженную темными готическими зданиями. Вельможи, дамы в одеждах бархатных и парчовых чинно садятся на высокие красные ступени. Первый взор на красавиц, второй – на железную конницу, выезжающую на поприще. Толпа замолкла, все тихо, все ожидает. Ровные шаги лошадей, быстрые движения бойцов, удары оружия о железо, ломающиеся копья, падение ратников и коней производят шум, звон и стук ежеминутный. Опять все замолкло, но вдруг поднялся крик в народе, и тот утих. Опять звучат одни оружия. Вот явился черный рыцарь; все глядят на него: он страшен, и глаза его сквозь забрало, как пламя, сверкают, и черные латы отливают огнем. В душе героев ужас есть гнев: ратники его окружили; сражение за сражением, а черному рыцарю победа за победой. Выезжает новый ратник, не побежденный никогда – и тот за два раза побежден, два раза ранен, а черный рыцарь под забралом своим страшно хохочет. Весь народ изумлен; герой поднимает усталую голову, укрепляется на седле, удивленный самому себе, вопрошает, смотря на соперника: «Кто он такой?»… Тихо произносит молитву и вдруг с новым жаром потряс копье. Уже черный рыцарь подъемлет смертоносную шпагу; герой отражает ее, искры летят; он хладнокровно копьем своим означает крест на лбу страшного бойца. Уже копье воткнулось в чело… Кровь течет, и огонь с кровью, – и черный рыцарь исчез! Герой стоит неподвижно и шепчет молитву. Испуганная толпа, теснясь, убегает из ограды; все крестятся; народ стремится в обширный собор; благочестивые жены, прижавши крест к бьющемуся сердцу, удаляются в свои часовни и, перед распятием преклонив колени, долго читают по древней готической книге: «Да воскреснет Бог и расточатся враги его!» Давнее предание теперь еще повествуется в Регенсбурге, и там показывают путешественнику напротив древнего ратгауза живопись, представляющую на стене таинственное сражение.