Иван Солоневич - Две силы

– Скажи, а где живёт товарищ Гололобов?

Источник ткнул кнутом.

– Вот, тама, по тропке до забора, потом через забор, по огороду, а там на пригорке и дом стоит.

– Так почему же по огороду? – спросил гражданин.

– Да огород-то, колхозный, не обходить же его?

Гражданин пошёл по направлению, указанному кнутом. Тропка действительно проводила к забору, за забором был действительно огород, и огород был действительно колхозным: из девственной чащи лопухов, репейника и прочего кое-где пробивались круглые рожи подсолнухов и торчали пустые хворостины фасоли. Через огород действительно вела тропка и гражданин пошёл по ней, не без некоторых укоров партийной совести, впрочем.

Мадам Гололобова открыла дверь и увидела стройного дядю, лет этак тридцати пяти, широкого в плечах и узкого в талии, брюнета по всем статьям.

– Здесь живёт товарищ Гололобов?

– Здесь, – неуверенно ответила мадам Гололобова.

– А можно его видеть?

– Нельзя, – ответила мадам Гололобова.

– То есть, как же это так? – удивился гражданин. – Я вчера с ним по телефону сговорился, что я сам к нему приеду, моя фамилия Чикваидзе. Он должен был меня ждать.

– На охоту ушёл, – сказала мадам Гололобова.

– То-есть, как же это на охоту, если я ему сам сказал, что я сам приеду? А скоро он вернётся?

Мадам Гололобова ещё раз осмотрела товарища Чикваидзе. У того был аристократический орлиный нос, и интеллигентное выражение маслянистых глаз, и, вообще, темперамент. “Может быть, тут как раз судьба моя”, – подумала мадам Гололобова.

– Зайдите, товарищ Чикваидзе, – сказала она, – может, товарищ Гололобов скоро вернётся, конечно, раз вы сами ему сказали… Только у нас тут беспорядок, вчерась тут товарищи из центра были.

– Кривоносов, – сказал Чикваидзе. – Это я знаю.

Он вошёл в комнату, пол которой был кое-как прибран, но на столе ещё стояли всякие вещи.

– Заходите, товарищ Чикваидзе, – ещё раз сказала мадам Гололобова, – может быть, закусить не побрезгуете.

– Спасибо, товарищ Гололобова, чайку я бы выпил.

Чикваидзе выпил бы и водки, но – восемь утра в начале дня, посвященного поискам информации – нет, лучше чайку. Гололобова исчезла в кухню. Чикваидзе снял пальто, сел на стул и испытующим оком осмотрел комнату. Никаких вещественных доказательств, кроме недопитых бутылок, он тут не нашёл.

Мадам Гололобова скоро вернулась с чайником и со стаканами, но уже в каком-то новом одеянии и с подкрашенными наспех губами. Товарищ Чикваидзе произвёл глазомерную оценку женских достоинств мадам Гололобовой – оценка дала невысокий результат. У Гололобовой был вид интеллигентной женщины, только что пережившей душевную драму и мечтающей по меньшей мере о монастыре. Интеллигентный вид никакого впечатления на товарища Чикваидзе не произвёл. Он поболтал ложечкой в стакане, отхлебнул, обжигаясь, глоток, и недоуменно сказал ещё раз:

– Савсем странна. А товарищ Гололобов часто на охоту ходит?

– Часто, – сказала мадам Гололобова удрученным тоном. В такой глуши что делать? Вот, сижу здесь, как, можно сказать, усыпальница…

– Как вы сказали – усыпальница?

– Ну, да, как та принцесса, которая всё спит. Так та, по крайней мере, спала, а я тут безо всякого образованного общества, одни мужики, никакого обращения. В кину, да и в ту за сто вёрст ехать надо…

– Да, места, так сказать, отдалённые, – согласился Чикваидзе.

– А приезжают люди из центра, так только и знают, что водку пить, – сказала Гололобова и сейчас же пожалела, как бы Чикваидзе и на свой счёт не принял. – Я не к тому, чтобы без водки, – поправилась она, – по мужским делам, известно, без водки никак нельзя, а только ежели всё водка и водка, и никаких вам интеллигентных понятиев, там о книгах, или о Моссельстроме, скажем, так разве это для интеллигентной женщины?

– Да, конечно, – согласился Чикваидзе. – Но только здесь, кажется, вчера особенно скучно не было? Совсем, как в кино, даже и со стрельбой…

– Ах, и не говорите, – сказала Гололобова, – а всё это Дунька проклятая.

– Какая Дунька? Почему Дунька?

– Известно, Дунька. Как говорится, шиши ля фамм.

– Как это вы сказали?

– Я говорю: шиши ля фамм.

– Ага. Тут только шиши – не шиши, а ни шиша не вышишешь. – Чикваидзе даже сам удивился своему каламбуру.

– А какая Дунька.? – спросил он.

– Эта самая, Жучкина. Из-за неё всё и загорелось.

“Вот тебе и раз!” – подумал Чикваидзе.”Может быть, Гололобова по бабьему делу разболтает и то, о чём сам Гололобов промолчал бы?”