Джудит Херрин - Византия. Удивительная жизнь средневековой империи

В дополнение к кампаниями против латинян, турок, а также сил Эпира и Фессалоник, никейские императоры и патриархи принимали участие в переговорах об объединении церквей, которые нередко вели западные монахи, приезжавшие для этой цели в Никею и Константинополь. Среди них были Илия Кортонский и Иоанн Пармский – генералы францисканского ордена. В 1249–1250 гг. папская делегация, возглавлявшаяся Иоанном, снова вернулась к обсуждению вопроса об исхождении Святого Духа ( filioque ) при дворе Нимфайона. Византийскую сторону представил теолог XIII в. Никифор Влеммид. Некоторые из представителей Запада имели более широкие интересы: так, фламандский доминиканец Вильгельм из Мербеке особенно интересовался древней греческой философией. Он собирал манускрипты, требовал помощи в изучении греческого языка, а в 1260 г. посетил Никею и Фивы и сделал переводы «О частях животных» Аристотеля, а также трудов Александра Афродисийского, Прокла, Архимеда и Галена. В роли папского легата в 1274 г. он выступил за объединение церквей, и в 1278 г. был назначен латинским архиепископом Коринфа. Его латинские переводы, являвшиеся строго дословными (метод назывался kata poda , «шаг за шагом»), даже смогли помочь в реконструкции оригинальных греческих текстов, теперь утраченных или сохранившихся лишь частично.

Для византийцев монахи считались другими людьми, не такими, как духовные представители Запада. Они исповедовали христианские идеалы, такие как бедность и страдание, и, в отличие от крестоносцев, не участвовали в сражениях. Неодобрительное отношение византийцев к вооруженным западным священникам подогрело антилатинские настроения после 1204 г. и всколыхнуло ортодоксальную оппозицию. Но образованные монахи, казалось, искренне желали лишь всерьез заняться греческой теологией, а вовсе не осуждали ее прямо и безапелляционно. Многие дебаты, прошедшие в Никее, подготовили почву для более поздних попыток объединить церкви. Папы Григорий IV и Иннокентий IV поддерживали такие переговоры, хотя отказывались собирать еще один Вселенский собор. Императоры Иоанн III и Феодор II играли в таких переговорах важную роль. В письме папе Александру IV (1254–1261) никейский патриарх Арсений (1254–1260), затем патриарх Константинопольский (1261–1265), подчеркнул решающую роль императора: вопрос, касающийся возможного объединения церквей, не может подниматься без его участия. Опасность этой позиции, подкрепленной никейским опытом, заключалась в том, что император узурпировал функции патриарха, нарушив тем самым хрупкое равновесие между гражданской властью и церковной.

После латинской оккупации 1204 г. Византия не стала прежней. Антизападные чувства стали сильнее, подогретые воспоминаниями о разграблении Константинополя. С другой стороны, пребывающая в постоянной боевой готовности Латинская империя Византии никогда не имела достаточно сил, чтобы создать процветающее общество. Как и другие западные анклавы на Ближнем Востоке, она постоянно обращалась к Западу с требованием прислать рыцарей для защиты. Венецианцы обеспечивали ее торговлю, францисканцы и доминиканцы занимались преобразованием византийских церквей для их использования западными христианами, а династия, основанная Балдуином Фландрским, заключала брачные союзы с другими государствами, пытаясь укрепить свои силы. Христианское соперничество, разумеется, снижало вероятность объединения церквей. Ортодоксия всячески противилась всем попытками Запада обеспечить «подчинение церкви Константинополя церкви Рима», и этот отказ стал непреодолимым препятствием для организации новых Крестовых походов против турок. Эти сложные отношения были еще в зародыше летом 1261 г., когда военно-морскому командующему Никеи повезло узнать, что весь венецианский флот отправился в Черное море, оставив Константинополь незащищенным. Он немедленно захватил столицу от имени Михаила Палеолога, опекуна юного императора Иоанна IV Ласкариса, который стал первым греческим правителем.

За фасадом неизменной иерархии, культивируемой церемониями имперского двора, во власти Византии имели место существенная гибкость, социальная мобильность и инновационный потенциал. И до и после 1204 г. «знатное происхождение» считалось обязательным условием для элитной категории правителей – и гражданских, и церковных – и образованных администраторов. В свою очередь, власть имущие полагали, что люди низкого происхождения, семьи которых заняты сельскохозяйственным трудом или торговлей, должны продолжать семейные традиции. Образование и армия обеспечивали возможность восхождения по лестнице социальной иерархии. Другим путем достижения такого же результата являлся выгодный брак. Однако право императора конфисковать собственность оппозиционеров и отправить их в изгнание создавало предпосылки для нисходящей мобильности. Но для неимущих членов византийского общества более высокий статус – предел всех их стремлений – оставался недосягаемым.