Джудит Херрин - Византия. Удивительная жизнь средневековой империи

Весной 1203 г. флот вышел из Зары, через некоторое время бросил якоря у стен Константинополя, и уже через несколько недель юный Алексей IV Ангел взошел на престол. Теперь настала его очередь выполнять свою часть достигнутого соглашения, что оказалось намного сложнее. Прошел почти целый год, Алексей так и не выполнил своего обещания, и делегация крестоносцев явилась к нему с предупреждением. Было сказано, что бароны «убеждали вас несколько раз, и мы теперь снова убеждаем, в присутствии ваших баронов, соблюсти договор, составленный между ними и вами. Если вы то исполните, все пойдет хорошо. Если же нет, то знайте, что с этого часа и на будущее время они не считают вас ни государем, ни другом, позаботятся о себе как могут». [60] Geoffrey Villehardouin, Joinville and Villehardouin, Chronicles of Crusades, tr. M. B. B. Shaw, Penguin Classics (London, 1963). P. 82–83.

Далее Жоффруа Виллардуэн продолжает: «Греки были чрезвычайно изумлены, и при виде такого оскорбления говорили, что еще никто и никогда не осмеливался огорчать таким образом константинопольского императора в собственных его покоях. Император Алексей и другие, бывшие с ними до тех пор в лучших отношениях, выразили послам свое неудовольствие. Во дворце поднялась большая тревога, и послы, вернувшись к воротам, сели на лошадей». [61] Ibid. В истории Крестового похода, написанной им позже, автор сообщил, что был очень рад выбраться из Влахернского дворца живым. После того как вызов оказался брошен, враждебное противостояние стало более вероятным, а когда платежа так и не последовало – неизбежным. В апреле 1204 г. крестоносцы атаковали Константинополь, используя осадное оружие, приготовленное для занятого мусульманами Иерусалима. Спустя четыре дня они ворвались в город через стены с морской стороны и подвергли его пятисуточному разграблению. После этого крестоносцы избрали графа Балдуина Фландрского императором, а венецианца Томазо (Томмазо) Морозини – патриархом, основав свою империю. Византийцы были отправлены в ссылку.

В этих событиях решающую роль сыграл венецианский дож Энрико Дандоло. Он жил в Константинополе в 1180-х гг. и лишился глаз во время нападения на собственность республики. Теперь он предложил, чтобы осаждавшие согласились на раздел предполагаемого количества добычи – венецианской техники, уже использованной в Заре. Patritio terrarium Imperii Romaniae от 1204 г. был составлен, чтобы оправдать и закрепить ожидавшуюся прибыль – не только богатства города, но и территории Романии (западное название Византийской империи). Когда впечатляющие стены Константинополя выглядели неприступными, именно экспертные знания местных условий дожа Дандоло оказались критическими для успеха итоговой атаки. От взятия Константинополя Венеция выгадала больше всех – в том плане, что она получила возможность занять все торговые поселения. Венецианская торговая империя, появившаяся в результате Четвертого крестового похода, оказалась намного успешнее и основательнее, чем Латинская империя Константинополя, которая просуществовала всего 60 лет.

Однако в Византии разграбление столицы, имевшее место в апреле 1204 г., оставило раны, которые так никогда и не затянулись. И греческие, и латинские авторы сохранили яркие описания этого события: Жоффруа Виллардуэн, Робер де Клари, Гюнтер Пэрисский – жители Запада, и Никита Хониат, величайший византийский историк Средневековья – житель Константинополя. Обе стороны говорят о разрушениях и мародерстве. Все бедствия усугубили пожары. Гюнтер пишет: «Золото и серебро, драгоценные камни и одежда, изобилие товаров для продажи, продовольствия, дома, полные добра любого рода… неожиданно превратили [крестоносцев] из нищих чужеземцев в очень богатых горожан». [62] Gunther of Pairis, in Alfred J. Andrea, ed. and tr., The Capture of Constantinople. Historia Cosmopolitana of Gunther of Pairis (Philadelphia, 1997). P. 107.

Никита Хониат жалуется, что неприятели «бесстыдно бросились грабить, начав с возов, как частные, так равно и посвященные Богу имущества. <���…> Увы, вот бесчестно повержены достопоклоняемые иконы! Вот разметаны по нечистым местам останки мучеников, пострадавших за Христа! …О город, город, око всех городов, предмет рассказов во всем мире… вместилище всякого блага! И ты испил чашу гнева от руки Господней, и ты соделался жертвою огня… Увы, ты был многочаден, облекался в виссон и царскую порфиру; а теперь столько же грязен, растрепан, обречен на всякие беды и лишен собственных своих детей! Увы, ты… ты был величествен по виду, достоин удивления по красоте, а теперь низринут, – изорваны твои роскошные хитоны и пышные царственные уборы головные, померк веселый взгляд, и похож ты на старую кухарку, покрывшись сажею от пожаров». [63] Niketas Choniates, tr. Magdalino, The Empire of Manuel I Komnenos, 1143–1189, (Cambridge, 1993).