Владимир Малявин - Империя ученых (Гибель древней империи. 2-е испр. изд.)

Надежды чиновничества играть после переворота более заметную роль в дворцовой политике не сбылись. Хуань-ди, имевший возможность убедиться в пассивности и оппортунизме служилой знати, явно не доверял ей. Высших сановников он даже приговорил за пособничество Лян Цзи к смертной казни, которую заменили разжалованием в простолюдины. Правда, на их место были назначены враждебные диктатору и потому прослывшие «принципиальными» люди; были посмертно реабилитированы Ли Гу и Ду Цяо, но это не меняло существа дела. Вскоре Мэнню стала государыней, и, хотя ее родственники не смогли полностью доминировать во дворце, бюрократия болезненно реагировала на появление нового «внешнего клана». Впоследствии Хуань-ди неоднократно запугивали, ссылаясь на родичей императрицы, гибельными последствиями фаворитизма [Хоу Хань шу, цз. 66, с. 4а, цз. 48, с. 25а].

Главными врагами чиновничества, однако, стали евнухи, больше других выигравшие от переворота. Всей пятерке заговорщиков Хуань-ди даровал титул хоу, неслыханно большие уделы и позволил стать действительными хозяевами положения. На императора тут же обрушился водопад протестов, в которых зазвучали нотки принципиального противопоставления сановников гаремным слугам. Хуан Цюн, возражая против одновременного пожалования уделов евнухам и главе Палаты документов Инь Сюню, писал в докладе, что это значит «смешивать золото и яшму с песком и черепицей, втаптывать драгоценный камень в грязь. В пределах люди, услышав об этом, выразили недовольство и разочарование» [Хоу Хань шу, цз. 61, с. 30а].

Правитель уезда Ли Юнь послал Хуань-ди доклад, составленный в беспрецедентно резком тоне. Цитируя апокрифические книги, популярные среди ханьских конфуцианцев, он писал: «Конфуций говорил: „Император – это судья“. Ныне в служебных званиях беспорядок, низкие людишки рвутся вперед и открыто все сводят к торгу, власть государя слабеет с каждым днем. Неужели император не хочет быть судьей?» [Хоу Хань шу, цз. 57, с. 16а-б] 9. Хуань-ди, воспринявший критику Ли Юня как личное оскорбление, приказал казнить его. А когда другой чиновник, Ду Чун, высказал в докладе императору пожелание «умереть с Ли Юнем в один день», его просьба была исполнена.

Могущество евнухов осталось непоколебленным. Предоставим слово хронике: «Четыре хоу безраздельно хозяйничали в Поднебесной, и о них говорили: „Цзо повернет небо вспять, Цзюй восседает один, Сюй как тигр лежит, Тан бьет как град“.

Они наперебой сооружали себе дворцы. Это были многоэтажные здания, изящные и роскошные, построенные с большим искусством. На своих слуг они надевали украшения из золота, серебра, фетра и перьев. Они брали в наложницы множество красивых женщин из доброго люда, украшая их драгоценностями, словно знатных дам. Их приспешники разъезжали в колясках, запряженных буйволами, в сопровождении эскорта всадников. Они брали к себе дальних родственников или давали свою фамилию чужим людям, а иногда покупали рабов и усыновляли их, чтобы передать им свои уделы и знатные титулы. Их братья и свояченики становились правителями округов и областей, где они терзали и грабили народ, как сущие разбойники» [Хоу Хань шу, цз. 78, с. 16а-б].

Так с переворотом 159 года не в последнюю очередь по вине самого Хуань-ди конфликт между бюрократией и императорскими фаворитами разгорелся с новой силой. Борьба с евнухами стала для служилой элиты делом принципа и даже традицией, имевшей своих героев и свой мартиролог. Тогда, конечно, никто не сознавал, что оба враждебных лагеря были частями одной системы. Но именно поэтому фракционная борьба при дворе не имела исторической перспективы: в ней не могло быть победителя. Запутавшаяся в противоречиях своего политического режима позднеханьская династия неотвратимо шла к собственной гибели.

Перипетии дворцовых интриг – принадлежность не только истории позднеханьского двора. Их корни уходят глубоко в толщу социальной жизни, а их постоянно нараставшая ожесточенность – симптом тяжелого недуга, поразившего империю. Не претендуя на всесторонний анализ положения Китая во II в., отметим основные признаки и факторы кризиса, охватившего позднеханьскую державу.

Следует подчеркнуть, что китайские империи вообще страдали предрасположенностью к кризисам. Как мы предположили ранее, их отличало стремление к экспансии до тех пор, пока преимущество в мобилизации ресурсов не уравновешивалось бременем пространства. Отсюда следует, что законом жизни империи являлось предельное напряжение ее ресурсов. На этот закон указывают не утихавшие при ханьском дворе (даже при видимо благоприятных условиях) споры о целесообразности военных экспедиций, свойственное бюрократии активное неприятие всяких выходящих за рамки административной рутины экстренных мер – от введения дополнительного налога до строительства нового дворца – из опасения, что любые лишние издержки окажутся каплей, которая переполнит чашу. Не случайно экономические концепции в Китае традиционно основывались на представлении о неизбежности дефицита продуктов первой необходимости.