Василий Вишняков - Конструкторы

Михаил Ильич знал, над какой задачей бьётся Метелин. Он сам был трансмиссионщиком, дипломный проект в Ленинградском политехническом институте защищал на тему: «Коробка передач для среднего танка». Защита прошла отлично, были даже аплодисменты присутствующих. Позднее, уже работая в ОКМО, спроектировал коробку передач для опытного танка с тяжёлым противоснарядным бронированием. Именно за эту работу у него на груди орден Красной Звезды. Муки Метелина были ему понятны — самолюбивый конструктор не хотел отступать перед трудной задачей, признать, что она ему не по силам.

Сам Михаил Ильич тоже пока не видел выхода. Семя, брошенное изобретателем Кристи, дало поразительно прочные всходы. Болховитин прав — увлечение колёсно-гусеничным движителем распространилось подобно заразе. Мало того что этот движитель считается основным достоинством танков БТ, он стал, по существу синонимом высокой манёвренности танков вообще. Военные — не мечтатели, а люди дела. И вот в ОКМО по их требованиям уже спроектирован Т-29 — колёсно-гусеничный вариант среднего танка Т-28. Даже тихоходный слабосильный Т-26 решено снабдить колёсами. Дойдёт, пожалуй, очередь и до тяжёлых танков. Ещё бы! Высокая манёвренность!..

Но, во-первых, всегда ли эта манёвренность на колёсах возможна. На Дальнем Востоке, например, хороших дорог нет и не предвидится. Там танкам нужна расторопность на гусеницах, в условиях бездорожья, в бою. Да и на Западе… Кто знает, какой она будет, война? Будут ли возможны стремительные марши по отличным дорогам? Не придётся ли воевать в лесах и болотах или в лютую стужу в снегах, хотя об этом и не принято говорить вслух?

А во-вторых, танки тяжелеют и будут тяжелеть, потому что в перспективе должны иметь противоснарядную броню. Осуществление колёсного хода становится всё более трудным делом, усложняет трансмиссию и снижает её надёжность. Есть предел, за которым колесно-гусеничный движитель станет вообще невозможным. И получается, что это направление ведёт… в тупик. Единственно подходящий движитель для танков — гусеничный. Им надо заниматься, его надо совершенствовать, он пригоден для танков любого веса, в любых условиях. А колёса пусть останутся автомобилям — каждому своё. Интересно, додумается ли до этого упрямый Метелин? Он — исполнитель, хорошо, если такая идея будет исходить от него, тогда он мог бы стать ему, главному конструктору, неплохим союзником в неизбежной борьбе. В той борьбе нового против старого, в которой так необходимы энтузиасты и подвижники.

…Метелин сидит перед ним, склонив голову, костлявый, ещё более осунувшийся, глаза устало прищурены.

— Вот вариант привода, — вяло говорит он. — Три редуктора на каждый борт. Два крайних — внутри корпуса, а средний — снаружи, потому что иначе к нему не будет доступа — придётся снимать двигатель.

— Как вы оцениваете такой привод?

— Ни к чёрту не годится! Малонадежен. По асфальту или бетонке танк пойдёт. На плохой дороге будет застревать хуже любого грузовика.

— Почему же вы его предлагаете?

— Иного привода предложить не могу. Не вижу выхода.

— А что, по-вашему, делать мне как главному конструктору?

Метелин оживился, в глазах мелькнули весёлые, пожалуй, даже ехидные огоньки.

— Поставить крест на этих редукторах. Красным карандашом! И оставить один гусеничный движитель. Гусеницу сделать мелкозвенчатой, широкой, прочной.

«Ага, Метелин всё-таки пришёл к этому выводу!» — с удовлетворением отметил Кошкин, но сделал вид, что это для него неожиданность.

— Вы хорошо продумали такое серьёзное предложение?

— В последнее время меня беспокоит бессонница, — признался Метелин, криво усмехаясь тонкими губами. — В голову лезет всякая чепуха. Эта мысль тоже пришла ночью и поначалу показалась бредовой. Я обдумывал её примерно три дня, кое-что посчитал и берусь доказать, что колёсный ход танкам не нужен. Более того, он вреден.

«Светлая голова у этого Метелина, — подумал Михаил Ильич. — И по характеру — смелый, упорный… Самородок… Настоящий русский самородок…»

— Мне это доказывать не надо, Саша, — мягко и доверительно сказал он, впервые называя колючего парня по имени. — Но, к сожалению, многие встретят подобное мнение в штыки. Есть и чисто формальное препятствие — в утверждённом тактико-техническом задании ясно и недвусмысленно сказано: танк должен быть колёсно-гусеничным.

— Задание готовили такие же чижики, как и мы, грешные…

— Согласен, что не боги. Но в данном случае и речи не может быть о каком-то случайном, непродуманном решении. В отношении ходовой части составители тактико-технического задания стоят на позиции, которая считается очевидной, бесспорной. То что А-20 должен быть, как и БТ, колёсно-гусеничным — это для них истина, не требующая доказательств.