Савелий Дудаков - Этюды любви и ненависти

Редакция "Нового времени". Виктору Петровичу Буренину»? Никто из подписавшихся этого не сделал, ибо они прочитали то, что написали оба участника трагедии: убийца и убитый. Возможно, среди них был и молодой Антон Чехов; в одном из писем Н.А. Лейкину он писал о погибшем поэте: "Да, Надсона, пожалуй, раздули, но так и следовало: во-первых, он, не в обиду будь сказано Л.И. (Лиодору Ивановичу Пальмину. -С. Д.), был лучшим современным поэтом и, во-вторых, он был оклеветан (курсив мой. – С. Д.). Протестовать же клевете можно только преувеличенными похвалами"44. В другом письме, брату, Антон Павлович подчеркнул, что общественное мнение оскорблено убийством Надсона45. Вот один из пассажей Буренина, вызвавший негодование Чехова: «Начнешь разбирать, почему автор или книги полюбились, и только руками приходится разводить. Один полюбился потому, что телом и духом хил, как пришибленный воробей, и внушает жалость именно своей физической и нравственной искалеченностью, хилостью или беспомощностью… Третий полюбился потому, что написал поэму "Чижик, чижик, где ты был" и не мог перенести рецензии на поэму: вздохнул три раза, да взял и умер, завещая своим обожателям "из романтических старушек" вечное мщение автору рецензии и вечное оплакивание "трагической" кончины автора "Чижика"»46. Это было опубликовано уже после писем Толстого!

Достаточно прочитать первые строки Буренина о месте публикации очерков Надсона:

"В одной жидовской газетке…", чтобы опечалиться и возмутиться. Употребление или неупотребление слова "жид" в официальной прессе не может являться предметом обсуждений: начиная со времен Екатерины II во всех государственных актах слово "раб" было заменено на слово "верноподданный", а слово "жид" на слово "еврей". Но законы империи, какими бы жестокими они ни были и как бы ни отставали от требований времени, в ней никогда не исполнялись. Полемика по поводу употребления слова "жид" неоднократно вспыхивала. Вспомним Н. Костомарова. А вот одно маленькое эссе по этому поводу: «Помню, как я однажды целую ночь спорил с одним из талантливейших писателей-евреев, моим случайным и радостным гостем (В.Е.

Жаботинский? – С. Д.). И я убеждал его, что он, редкий мастер слова, должен писать, а он упорно твердил, что, всей своей душой художника любя русский язык, он не может писать на нем, на том языке, где существует слово "жид". Конечно, логика была за мною, но за ним стояла какая-то темная правда (она не всегда бывает светлою), и я чувствовал, что постепенно мои горячие убеждения начинают звучать фальшью и дешевым пустозвонством. Так я не убедил его, прощаясь, не решился поцеловать: сколько неожиданных смыслов могло оказаться в этом простом обыденном знаке расположения и дружбы?»47.

Но возвратимся к Надсону и его сотрудничеству в киевской газете. Справка дает следующее: "Заря". Политическая и литературная газета, издавалась в Киеве с 1 ноября 1880 по 26 ноября 1886 г. ежедневно. Издатель-редактор П.А. Андреевский, с 1885 г. – Л.А. Куперник. «Либерально-буржуазный орган, проповедовавший расплывчатую идею "свободного и разумного прогресса". Основное место в "З." занимала местная жизнь (городское благоустройство, народное образование, театр, музыка, суд и пр.). Ратовала за расширение земельного кредита, видя в нем главное спасение крестьянства от нищеты»48.

Сделаем скидку на время издания и предположим, что если бы эта газета существовала далее, то она вполне могла бы стать кадетским органом.

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона считает "Зарю" одной из лучших провинциальных газет России. Что же касается Павла Аркадьевича Андреевского (1849-1890), то его отец был председателем Казенной палаты, а мать из старинного рода Герсевановых – ясно, что здесь еврейским духом и не пахнет. Но правда и то, что в начале 1882 г. Андреевский негласно уступил издательские права М.И. Кулишеру.

Конфликт между ними привел к закрытию газеты, официально мотивированному "антиправительственным ее направлением"49. Напомню, что брат Андреевского Сергей Аркадьевич, известный юрист, отказался выступать в окружном суде обвинителем по делу Веры Засулич. Что же касается Льва Абрамовича Куперника (1845-1905), известного юриста, он успел к этому времени принять "святое крещение". Михаил Игнатьевич Кулишер (1847-1919), по-видимому, тоже крестился, хотя всю жизнь много сил отдавал "еврейскому делу".

Он был редактором "Русского еврея", создателем "Еврейской старины", основателем Еврейского этнографического общества и т. д. Ничего специфически "жидовского" в киевской "Заре" не было. Буренин делал грязные намеки на личную жизнь Надсона, в первую очередь, на его еврейское происхождение. В одной статье он умудрился подвергнуть уничтожающей критике Семена Надсона, Семена Фруга и Минского: "У евреев вследствие космополитического склада их чувства не достает его реальной поэтической сосредоточенности: оно расплывается в блестящую и цветистую по внешности, но тем не менее по сущности холодную и фальшивую риторику. Отсутствие эстетического вкуса, понимания эстетической пропорциональности – это также один из еврейских характеристических недостатков"50.