Лев Поляков - История Антисемитизма. Эпоха Веры.

Сто лет спустя шевалье Дюпати отмечал такую же нищету, но в качестве истинного сына Века Просвещения, он сделал совсем иные выводы: «Известно, что римские евреи пребывают в самой ужасной нищете; их нищета одним краем касается обращения, а другим смерти. Странная вещь! Евреев преследуют, чтобы заставить их принять христианство ради его роста; но если эти преследования увенчаются успехом, христианство будет разрушено. Христианская вера нуждается в еврейском неверии. Спрашивают: когда же евреи обратятся в христианство? Я спрашиваю: когда христиане обратятся к терпимости?» Однако преобладающий вывод любопытствующих французов, посещавших гетто, может быть обобщен в лаконичном резюме президента де Бросса: «Еврейский квартал – это архимерзость…» (Шарль де Бросс (1709-1777), французский писатель и ученый, один из президентов бургундского парламента, описавший в письмах свое путешествие по Италии,- прим. ред.).).

Нет сомнений в том, что подобные впечатления усиливались благодаря преднамеренным стараниям церковных властей, стремившихся подчеркнуть нищету и унижение евреев. Если во все времена почести, которые католики должны были оказывать наместнику Христа, усиливались грандиозными мизансценами, то к евреям предъявлялись особые требования. Урбан VIII (1623-1644) запретил евреям целовать свою ногу, вместо этого они должны были целовать то место, куда он опускал свою пяту. Климент IX в 1668 году оказал им милость, отменив шествие евреев во время карнавала, столь дорогое римским сердцам, заменив его ежегодной податью, которую они должны были платить хранителю вечного города. Он ставил свою ногу на затылок распростертого на земле представителя еврейской общины и отпускал его, восклицая: «Идите!» (Andate). Униженные послания евреев гетто римскому понтифику превосходили в своем раболепии все, что могли изобрести стилисты других европейских дворов.

Все эти ухищрения, которые не могли не поразить христианское воображение, гораздо меньше удивляли редких еврейских посетителей вечного города, особенно прибывавших из Германии, поскольку они были подготовлены к зрелищу сцен унижения многовековой привычкой. Один из них, немецкий еврей Авраам Леви из Хорна, в 1724 году оставил описание гетто, сильно отличающееся от сделанных ранее. По его свидетельству, три четверти римских евреев были портными, а четверть имела другие занятия, такие как устройство дворцов иностранных государей. «Благодаря своей замечательной работе они пользуются расположением кардиналов». Этот свидетель не распространяется на тему еврейской нищеты. Он воспевает красоту и даже роскошь их синагоги. Взгляд немецкого еврея совсем не такой, как у французских вельмож! Он добавляет: «Я забыл сообщить одну вещь: свобода, которой здесь пользуются евреи, вполне достаточна. Только христиане слишком энергично стремятся лишить евреев их веры. Иногда они действуют путем принуждения и связывают их такими дьявольскими путами, что евреи оказываются в западне. Во-первых, папа выплачивает каждому отступнику сто экю, даже если речь идет о ребенке. Даже если кто-то совершил много зла, даже если он десятикратно заслужил виселицу, как только он отречется от иудейской веры, то будет немедленно освобожден. Но их пытаются заманить в ловушку и многими другими способами».

Именно эта проблема больше всего интересует нашего автора, и он посвящает ей вторую половину своего рассказа. «Дьявольские путы», т. е. разнообразное давление, многочисленные примеры которого он приводит, вплоть до откровенного прямого насилия, используются, чтобы пополнять число рекрутов для приюта новообращенных. В заключение он пишет: «Видя все это, я сказал себе, что так сбылись слова Моисея: «Твои сыновья и твои дочери будут отданы другому народу, и твои глаза увидят это». В Риме часто случалось, что отцы или матери, иногда и отцы, и матери насильственно разлучались со своими детьми» (Этот странный оборот объясняется тем фактом, что если один из родителей решал обратиться в христианство, он мог крестить и своих детей, тем самым разлучая их с другим родителем. Случаи одновременного разлучения с обоими родителями были гораздо более редкими, но все же имели место. В подобных делах тонкости канонического права могли приводить к возникновению самых разнообразных ситуаций.

Вскоре после посещения Рима Авраамом Леви некая еврейка из гетто по имени Стелла Бонди объявила в приюте для новообращенных о своем намерении принять крещение, а также крестить своих пятерых детей, трое из которых уже достигли «возраста разума». Поскольку женщина не проявила настойчивости в своем решении, римская инквизиция отпустила на свободу ее и трех старших детей, так что они смогли вернуться в гетто; напротив, было приказано крестить двух других ее дочерей, не достигших еще семи лет.