Дмитрий Калюжный - Другая история Московского царства. От основания Москвы до раскола [= Забытая история Московии. От основания Москвы до Раскола]

В статистической физике есть теорема, показывающая, что можно проводить усреднение по времени, и среднее будет таким же, как если усреднять по пространству. Или другой пример: по развитию зародыша можно восстановить эволюцию видов. Эти соображения позволяют нам понять, почему попытка создания умозрительного «прошлого», предпринятая первичными средневековыми философами на столь зыбких основаниях, оказалась удачной. Беда лишь в том, что такие усреднённые построения так и остаются литературоведением, не становясь историей.

О сложностях же привязки к единой шкале скажем ещё вот что. Перед любым историком, если он исследует события до XVII века, стоит сложнейшая задача: не только доказать непрерывности предыдущей хронологии, но и найти непрерывность при переходе её в хронологию новейшего времени, к достоверной истории. Ведь только в литературном произведении рассказ имеет начало и конец!

К сожалению, уровень даже современных естественнонаучных знаний не позволяет создать абсолютную шкалу времени, аналогичную, скажем, абсолютной шкале температур, которая отсчитывает состояние от некоей реперной точки — абсолютного нуля, — и потому в полном объёме эта задача неразрешима. В общем же случае достаточно иметь последовательность событий, знать временн ые промежутки между ними, а также уметь выбирать общие события разных хроник. Кстати, это нынче основной способ создания истории.

Если историк, например, в своих исследованиях Второй Мировой войны базируется на какой-либо непрерывной хронике, охватывающей события от 1939 до 1945 годов, — всё равно «абсолютная» датировка этой непрерывной хроники как целого всегда определяется относительно некоторой другой шкалы, включающей исследуемый интервал, и обычно датируемой от «начала новой эры», то есть Рождества Христова. Исследователь может сравнивать эту хронику с другой, относящейся к тому же периоду, и без этого, — но, только имея общую шкалу, он может встроить эти события в общую канву истории.

Речь — о единой шкале времени . Вспомним опять шкалу температур: их существует несколько, в частности, Цельсия и Фаренгейта, которые калибруются относительно физических констант: точек замерзания и кипения воды при нормальном давлении. Однако любая относительная шкала температур строго однозначно связана с абсолютной температурой, отсчитываемой от абсолютного нуля .

В хронологии же такой однозначной связи нет, — нет «абсолютного нуля» во времени. Даже устойчиво воспроизводящиеся астрономические циклические события протяжённостью от суток до года, лежащие в основе календаря, требуют периодической корректировки, например, введением високосных годов. Ещё сложнее с крупными циклами, вроде появления кометы, открытой Галлеем в 1682 году, с периодом обращения около 76 лет. Казалось бы, как это удобно для датировки какой-либо старинной хроники, упоминающей помимо прочего и появление кометы. Но оказывается, что совершенно необходимо, во-первых, независимо доказать, что это та же самая комета, что и открытая Галлеем, и, во-вторых, независимо определить коэффициент кратности её появления, то есть, в который раз, считая от Галлея в прошлое, она пришла.

Коэффициент кратности, равный 10, отнесёт событие хроники, упоминающей комету, на 760 лет назад от 1682 года, а равный 20 — на 1520 лет. Причём совершенно очевидно, что дата открытия кометы Галлеем должна заведомо быть привязана к единой шкале времени.

Мы приходим к выводу, что историю надо рассматривать с естественнонаучной точки зрения, изучая, прежде всего, материально-техническую эволюцию: что, когда, как и в какой последовательности могло реально появиться. Но даже это не даст истину! Подход должен быть комплексным, да и техническая эволюция требует дополнительного обоснования.

Политическая историография имеет своего родоначальника. Это выдающийся государственный деятель Византии, основоположник учения о государстве Георгий Гемист Плифон (иначе Плетон, 1355–1450). Он предвидел распад Византийской империи и пытался обосновать необходимые перемены в государственном устройстве, но не успел; Византия пала в 1453 году. Именно этот старец, эмигрировав во Флоренцию, привёз туда свой архив и основал на деньги герцогов-меценатов Медичи «Платоновскую Академию», которую правильнее было бы назвать Плифоновской.

Эта академия и начала бурную деятельность по «обнаружению» и тиражированию «древних» источников, призвав к работе книгоиздателей и торговцев, типа П. Браччолини, которого собственные современники неоднократно уличали в подделке рукописей.