Дмитрий Калюжный: Другая история Московского царства. От основания Москвы до раскола [= Забытая история Московии. От основания Москвы до Раскола]

Но вот… были открыты по такому именно шаблону д-ром Шпренгером в XIX веке, в недоступном для проверки местечке внутренней Индии уники биографий Магомета, которыми и пользуются теперь учёные жизнеописатели пророка. Почему эти биографии, как чрезвычайно интересные всякому образованному магометанину, не распространились за тысячу лет их существования по закону геометрической прогрессии в тысячах экземпляров, как распространились рукописи Библии, бывшие в каждом монастыре перед их напечатанием Гуттенбергом? Почему их единственные на нашем свете экземпляры оказались найденными арабистом Шпенглером за тридевять земель в тридесятом царстве от места, около которого происходило действие, подобно тому, как я предположил относительно Лермонтова».

Так пишет Н. А. Морозов, и делает вполне ясный вывод: всякое общеинтересное литературное произведение древности, найденное до сих пор (или ещё вернее: до своего напечатания) только в одном экземпляре априорно должно считаться подложным. И это сторицею относится к тем случаям, когда оно найдено не на территориях того народа, на языке которого писал автор, а в чужих для него странах…

О псевдо-древних «униках», лежащих в основе современной нам древней истории, часто говорят: «Очевидно, они хранились членаи какой-нибудь одной семьи, бережно передаваясь от отца к сыну, в тайне от посторонних». Но ведь это объяснение, во-первых, сразу уничтожает всю ценность документа: оно рисует его как никогда никому не известное, кроме одного человека, как индивидуальное случайное произведение, чуждое всему остальному миру.

Во-вторых, такое оберегание не свойственно человеческой природе. Пряталось от всех глаз только золото скрягами, которые скрывали его даже и от старшего сына, по совершенно иным причинам… Все такого рода объяснения существования общеинтересных литературных рукописных произведений в продолжение сотен лет в одном экземпляре, без их естественного размножения в геометрической прогрессии, способны удовлетворить только детей.

Вот причина, позволяющая говорить об относительной достоверности истории можно только для последних веков, начиная от XVII-го. Обращаясь же ко временам более ранним, придётся пользоваться термином «варианты истории». Это легко понять: и в нашем недавнем прошлом имеются события «вариативные», например, противостояние властей в России 1993 года. Тем более сложно разобраться с историей допечатного периода, а бесписьменное прошлое вообще покрыто мраком. И ведь об этом давным-давно известно!

Открываем первый том «Истории Древнего Египта» Д. Брестеда и Б. Тураева (курсив наш):

«Манефон, бывший египетским жрецом в царствование Птолемея, написал на греческом языке историю своей страны. Эта работа погибла, и мы знаем её лишь в изложении Юлия Африкана и Евсевия и по выдержкам Иосифа. Ценность работы была незначительна, ибо она основывалась на народных сказках и туземных преданиях о древнейших царях. Манефон делил длинный ряд известных ему фараонов на 30 царских родов, или династий; и хотя мы знаем, что многие из его подразделений произвольны , тем не менее его династии подразделяют царей на удобные группы , которыми уже так давно пользуются при изучении египетской истории, что теперь уже невозможно без них обойтись».

Характерно, что событийно все эти, «всплывшие» в XVI–XVII веках хроники не имели однозначной привязки к единой шкале времени. К какому времени отнести какую из них, определяла не общепринятая сквозная хронология , которой тогда ещё не было, а, скорее, историческая география . Рукопись привязывали сначала к какому-либо региону, а уж только затем, выверив по перекрёстным ссылкам в разных текстах разных стран, относили ко времени в прошлом. Понятно, что даже те из них, которые были сочинены от начала до конца, всё же сочинялись не в безвоздушном пространстве, ведь их авторы жили во вполне определённом «историческом» контексте, — так что составитель историографии вполне мог найти им место в якобы «действительном» прошлом. Это, кстати, означает, что метод перекрёстных ссылок, на который любят опираться историки, надо применять с большой осторожностью.

При выстраивании истории такими «хроно-географическими» методами неизбежным было возникновение хронологических разрывов, когда в той или иной стране развитие будто прекращается. Наука обходит эту проблему за счёт географии, «сшивая» временн ые отрезки перемещением событий в пространстве . Поэтому в традиционной истории любого региона есть провалы, сопровождающиеся бурным расцветом культуры в некотором другом, достаточно отдалённом месте, например: «В Европе настали мрачные века средневековья, и цивилизация откатилась на много веков назад, а в это же времяна Арабском Востоке наступил расцвет новой цивилизации» . Затем, лет через семьсот, глядишь, уже арабский Восток «впадает в варварство», а в Европе наступает Возрождение.